Кубинский кризис. Хроника подводной войны - [114]
Вскоре после прибытия Савицкого они узнали, что Дубивко на «Б-36» доложил, что находится у Нордкапа с остатком топлива всего в несколько литров. Они терпеливо поджидали последнюю лодку. Соли на рану добавил запрет экипажам трех лодок общаться друг с другом, поскольку вскоре ожидался разбор похода, и они якобы не должны были затемнять свою память историями, принадлежавшим другим экипажам. Это был самый нелепый приказ из всех, которые они когда-либо получали, однако большинство повиновалось. Что по-настоящему их оскорбило, так это решение штаба флотилии выделить подразделение морской пехоты для их охраны; морпехи оцепили пирс и держали их на лодках буквально как заключенных.
Поначалу Шумков и другие командиры лодок пришли в ярость, но потом, когда начались сильные метели, они остыли, поскольку теперь в буран не требовалось выставлять часовых на палубу и нести вахту на пирсе, потому что эти обязанности исполнялись морскими пехотинцами. В общем, подводники наслаждались передышкой, не выставляя вахту, за исключением дежурной инженерной группы, приглядывающей за тем, чтобы лодка случайно не затонула рядом с пирсом. Все они много спали.
Через пару дней прибыл Дубивко на «Б-36». Какую же историю ему пришлось поведать!
Капитан 2 ранга Алексей Дубивко
ПЛ «Б-36»
Северная часть Норвежского моря
На протяжении всего перехода из района боевого патрулирования на север погода была ужасной — волны высотой с гору и сильный северо-восточный ветер. Когда они находились на поверхности или близ нее, идя под РДП, то несение вахты на штурманской площадке рубки становилось сущим адом, но для командира лодки Дубивко самой серьезной проблемой стало количество оставшегося на лодке топлива.
Он вызвал механика в центральный командный.
— Старшой, как у нас сейчас с топливом? Большой остаток?
— Товарищ командир, мы где-то в пути промашку сделали, — удрученно ответил механик.
— Что вы имеете в виду под словом «промашка»? — Озабоченность Дубивко переросла в тревогу.
— Ну, товарищ командир, мы каким-то образом потеряли две тонны топлива.
— Как это могло случиться? — поразился Дубивко. — Вы неправильно рассчитали или же мы потеряли его во время сильной бортовой качки? — Возможность утери топлива из балластных емкостей существовала при сильной качке и нахождении лодки на поверхности. Дизельное топливо в этих емкостях сдерживалось от вытекания не стенками цистерн, а за счет более тяжелой морской воды, на поверхности которой оно и плавало, защищенное слоем воды от вытекания через открытое дно емкости. Топливо могло уйти при качке, такое, правда, было возможно только при очень сильной качке. Хотя они несколько раз попадали в очень сильную, до пятидесяти градусов качку, это не считалось основательной причиной для потери топлива.
— Командир, мы все еще проводим замеры и пытаемся выяснить, что случилось. Я сам уже трижды проверял, и все-таки двух тонн не хватает.
— И далеко мы уйдем на имеющемся остатке?
— Ну, это зависит от того, сколько времени будет занимать ежедневная зарядка батарей, но не очень далеко от Нордкапа.
Дубивко был ошеломлен последними словами инженера. На протяжении всего маршрута плавание и так было тяжелым, но они старались изо всех сил и не падали духом даже после протечки откидной крышки люка и нескольких случаев потери электропитания, когда вода потоком лилась через дырявый люк и замыкала кормовой распределительный щит. Теперь вот — нехватка топлива, именно то, чего Дубивко больше всего не хотел, потому что это не только бы было действительно опасным для лодки, но и фактически означало бы его профессиональный конец как командира-подводника.
Дубивко поглядел на механика, выглядевшего так плохо, что командир не мог на него разозлиться; вместо этого он почувствовал к нему сострадание. Кажется, тот никогда не отдыхал, но точно в таком же положении были и большинство других членов экипажа.
— Командир, мы еще раз проверим емкости, все пересчитаем, а потом доложим. Есть варианты.
Озадаченный Дубивко недоверчиво взглянул на него:
— О чем ты говоришь? Если у нас нет топлива, то его у нас нет! Вот так! Мы можем сделать аварийный вызов буксира с топливом, но пока он придет, мы погибнем. Можно аварийно связаться с торговым судном «Морфлота», но это будет нарушением инструкции… Что ты еще можешь посоветовать, старшой?
На грязном лице инженера выделялись покрасневшие глаза, пытливо смотревшие на Дубивко. Инженер улыбнулся:
— В кормовой емкости левого борта поверх отсека четыре у нас имеется двадцать тонн масла для смазки, ни грамма этого масла мы не потеряли, это я точно знаю, потому что мы его постоянно проверяем, и каждый раз у нас один и тот же уровень. Это масло нам ни на что не сгодится.
Дубивко все еще выглядел озадаченным:
— Масло для смазки… Мы не можем его использовать в качестве топлива для дизелей, дающих тягу… Или можем?
— Можем, но не для создания тяги; мы смешаем его с остатком дизтоплива и водой и зальем все это в дизель, который будет заряжать батареи, обеспечивающие ход на электроприводе. Масло для смазки может сгорать в цилиндрах, но даст нам только часть нормальной мощности, достаточной только для заряда батарей, на которых мы пойдем домой. Все зависит от погоды, поскольку нам придется идти либо в надводном положении, либо на глубине работы под РДП. Если штормить будет так же сильно, как сейчас, мы не сможем этого сделать.
Эта книга — первый отчет о деятельности военно-морских разведок в период, начавшийся в последние месяцы Второй мировой войны и завершившийся в 1991 г. развалом Советского Союза. В основу книги легли интервью с офицерами разведки советского военно-морского флота и ВМС западных стран, источники, важные публикации из западных архивов и новейшие исторические исследования, а также ошеломляющие откровения с обеих сторон «железного занавеса» и леденящие душу эпизоды многочисленных секретных баталий, которые вели между собой два самых мощных государства планеты.Красочное и динамичное повествование рассказывает о том, как немецкий изобретатель стал «отцом» крылатых ракет для американских ВМС; о том, как советский морской офицер — сотрудник ГРУ работал с генералом французских ВВС, который снабжал Кремль необходимой информацией до, во время и после кубинского ракетного кризиса; об инциденте в Тонкинском заливе в 1964 г.; о катастрофах американских кораблей-разведчиков «Либерти» и «Пуэбло» и метаморфозе, которую после этого претерпели разведывательные суда, и о многом другом.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
1 августа 1900 года русские войска с боем вошли в Пекин.«Мы не знали, что ожидает нас за воротами. Мы не знали, какие силы встретят нас на гигантских стенах Пекина. Но мы знали, что за этими грозными стенами уже два месяца томятся европейцы с женами и детьми, которых нужно во что бы то ни стало освободить, — вспоминал участник похода. — Гром и молния орудий, резкие залпы наших стрелков, беспорядочная стрельба китайцев и грозный рокот русских пулеметов — это был первый штурм Пекина русскими. Ровно в 2 часа пополуночи ворота пали…»Теперь этот подвиг почти забыт.Эта война ославлена как якобы «несправедливая» и «захватническая».Эта победа — последний триумф Российской Императорской армии — фактически вычеркнута из народной памяти.Тем ценнее свидетельство ее очевидца — военного журналиста Дмитрия Янчевецкого (кстати, родного брата прославленного исторического романиста В. Яна), — увлекательные воспоминания которого о первом походе русских на Пекин мы публикуем после векового забвения.
Сразу после Второй мировой войны Советский Союз был втянут в череду непрекращающихся конфликтов по всему свету – на азиатском, африканском и южноамериканском континентах, в пустынях, джунглях и непроходимых лесах. Упоминания об этих "незнаменитых" войнах редко появлялись в открытых источниках, их ветераны давали подписку о неразглашении, победы и подвиги замалчивались, а бесценный опыт так и не был востребован. Даже после распада СССР подобная информация публиковалась крайне скупо, обрывочно, разрозненно.
Эта книга написана человеком уникальной судьбы. Капитан второго ранга Владимир Иванович Семёнов был единственным офицером Российского Императорского флота, которому в годы Русско-японской войны довелось служить и на Первой, и на Второй Тихоокеанских эскадрах и участвовать в обоих главных морских сражениях — в Желтом море и при Цусиме. В трагическом Цусимском бою, находясь на флагмане русской эскадры, Семёнов получил пять ранений и после возвращения из японского плена прожил совсем недолго, но успел дополнить свои дневники, которые вел во время боевых действий, и издать их тремя книгами: «Расплата», «Бой при Цусиме», «Цена крови».