Кубинские сновидения - [57]

Я никогда не сомневалась в любви Фелисии. Или в ее преданности. Когда мой старший сын погиб в Анголе, Фелисия целый месяц не отходила от меня ни на шаг. Она готовила мне carne asada[54] и читала пьесы Мольера из книжки, которую принесла из дома. Фелисия добилась, чтобы Хоакина привезли домой и похоронили на родине. И потом все время была со мной, пока я снова не научилась смеяться над пустяками.

Фелисия иногда могла быть очень упрямой, но у нее был дар, который перекрывал ее упрямство, дар, которым я восхищалась. Она приспособилась к своему горю благодаря воображению, вот что я вам скажу. Фелисия замерла на краю жизни, потому что это освобождало ее от ежедневного зла. И придавало ей больше достоинства.

И еще кое-что в ней было, очень важное. Фелисия единственная из знакомых мне людей не придавала значения цвету кожи. Некоторые белые умеют вежливо обращаться с черными, но ты чувствуешь, что в глубине души им это неприятно. Они хуже, они намного опаснее тех, кто открыто говорит, что думает, потому что они сами не знают, на что способны.

На Кубе в течение многих лет не обсуждали проблему черных и белых. Считалось, что это слишком неприятная тема. Но отец рассказал мне доступно, так, чтобы я поняла, что произошло с его отцом и дядьями во время маленькой войны 1912 года, чтобы я знала, как за нашими мужчинами охотились днем и ночью, словно за зверьми, как ловили их и вешали за гениталии на фонарных столбах в Гуаймаро. Война, на которой были убиты мой дедушка и его братья и тысячи других черных, упоминается в книгах по истории только в примечании. Почему тогда я должна верить тому, что там написано? Я верю только тому, что вижу, что пропустила через сердце, и ничему больше.

После революции в этом отношении стало намного лучше, вот что я вам скажу. В прежние времена, когда наступало время голосовать, политики убеждали нас, что мы все одна счастливая семья. Хотя каждый день показывал, что это было совсем не так. Чем вы белее, тем лучше для вас. Каждый это видел. Теперь больше уважения. Я работаю на аккумуляторной фабрике почти двадцать лет, поступила туда сразу же после революции, и теперь у меня под началом сорок две женщины. Может, и немного, но это лучше, чем мыть полы или нянчить чужих детей.

Только одно неизменно: командуют по-прежнему мужчины. Это закрепилось так прочно, что двадцати лет мало, чтобы что-то изменилось.

Но дайте я начну снова. В конце концов, речь ведь не обо мне, а о Фелисии.

Фелисия обратилась с огромным рвением к нашей религии после своего исчезновения в 1978 году. Однажды она появилась у моего дома, стройная и загорелая, как будто вернулась после каникул, проведенных на иностранном курорте. «Отведи меня к крестной», – попросила она меня, что я и сделала Затем, во время священного транса, Фелисия рассказала о своей жизни на окраине города. Она рассказала, что была замужем за грубым человеком, работавшим в парке развлечений, что он собирался бежать с Кубы, нанять рыбачью лодку и плыть на север, а там купить каток. Не знаю, что в ее рассказе было правдой, а что нет, но, похоже, она столкнула этого человека, своего третьего мужа, с самого верха американских горок, и он умер на высоковольтных проводах. Фелисия сказала, что видела, как его тело превратилось в серый пепел, и ветер понес его на север, как он и хотел.

Она никогда больше и словом не обмолвилась об этом.

Через неделю Фелисия вернулась к своей прежней работе в салоне красоты. Она работала усердно, чтобы снова завоевать доверие своих прежних клиенток, кроме, конечно, Грасиэлы Морейра, которая теперь носила венгерский синтетический парик. Я послала к Фелисии девушек с моей фабрики. Они целыми днями монтировали батарейки, поэтому нуждались в маникюре.

По ночам Фелисия приходила на наши церемонии. Она не пропустила ни одной. Для нее они были чем-то вроде поэзии, которая связывала ее с остальным миром, миром живым и бесконечным. Наши ритуалы исцелили ее, снова вселили в нее веру. Мой отец говорит, что во вселенной есть силы, которые могут преобразить нашу жизнь, нужно только им подчиниться. Фелисия подчинилась и обрела покой.

Мать Фелисии всячески отговаривала ее от поклонения нашим богам. Селия имела только смутное представление об одержимости духами и кровавых жертвах и подозревала, что именно из-за наших обрядов ее дочь исчезла на долгое время. Селия прислонялась перед Вождем и хотела, чтобы Фелисия полностью отдала себя революции. Она верила, что только это может спасти ее дочь. Но Фелисию было не отговорить. У нее было истинное призвание к сверхъестественному.

Вскоре крестная посвятила Фелисию в элекес и вручила ей ожерелья святых для защиты от зла. Такие ожерелья теперь нелегко сделать. После революции трудно стало доставать бусы. Крестная сказала, что ожерелье для Фелисии она сделала из бусин от занавесей из одного ресторана в Старой Гаване.

Фелисия прошла много ступеней посвящений, но на самую последнюю меня не допустили. Этот ритуал держится в секрете с тех самых времен, когда на остров завезли первых рабов для работы на сахарных плантациях. Но Фелисия рассказала мне, что было можно.