Кубики с пустыми гранями - [3]

Иногда над островом поднимался ветер и приносил откуда-то пыльный туман, приглушая цвета и звуки и вынуждая рыбаков оставаться дома. Ветер был настойчив и упрям, он пропитывал пылью стены и заставлял бакланов нервно отряхивать перья. В один из таких дней в семье Тараса-островитянина, взявшего в жёны дочь старика, родилась девочка. Глава семьи латал сети и пил солоноватую тростниковую брагу, а потому недолго размышлял над именем, назвав рождённую Ветраной. По обычаю имя давалось на седьмой день, когда духи покидали жилище и уже не могли подслушать и забрать доверчивое дитя с собой. Но верно, брага совсем лишила лучника разума! Шесть последующих дней Завиша задабривала фигурки предков, молчаливо взиравших на неё с домашнего алтаря. Новорожденная осталась жива и здорова, но за неё духи забрали старшего сына. Выйдя ночью в море, юноша зажёг факел, привлекая рыбу, и выпустил бакланов, привязанных верёвкой к уключине лодки. В здешних местах водилась рыба, что отыскивала пресные источники у подножья материковой плиты и надувалась водой, превращаясь в шар. По ночам рыба-шар всплывала пополнить запас воздуха, тут-то её и находили бакланы. Обычной добычей считались пузыри в три-пять вёдер, но попадались экземпляры по двадцать и даже пятьдесят вёдер. Таких вытаскивали всем селом. Улов увозили на берег, где женщины бережно очищали от чешуи и костей внутреннюю полость, наполненную бесценной жидкостью. В самый жаркий день вода в этих пузырях не портилась и не зацветала. Их возили в Хабаровск и продавали в порту на рынке.

Неожиданно на свет факела вынырнуло нечто страшное и уродливое — покрытый тёмной чешуёй морской дракон, чудовище из детских сказок, оказавшихся правдой. Змей тоже охотился за вкусными «шарами». В одно мгновение он втянул в себя лодку с братом Ветраны и повернул уродливую голову в сторону онемевших от ужаса рыбаков. Из захлопнутой пасти тянулись вверх верёвки, на концах которых в отчаянной попытке улететь махали крыльями бакланы. Когда пасть распахнулась, птицы взмыли вверх и, пронзительно курлыкая, растворились в поднебесном сумраке. Зверь выдохнул, испуская невероятный смрад и, подняв двухметровую волну, исчез в пучине.

[1891 год. Безымянный остров в Тихом океане. Горы.]

Ветране исполнилось двенадцать, когда латая порванные сети, она уснула во дворе и исчезла. Тарас с Завишей сбились с ног, но ребенка не нашли. Вернувшись к хижине, родители обнаружили маленькую взъерошенную сову, спящую на крыше. Завиша вскрикнула и осела на землю. Когда девочка очнулась в своём теле, отец накормил её скудным завтраком и отвёл в горы. Его единственными словами были:

— Никогда не возвращайся домой.

В тот момент Ветрана даже не могла осознать всю жестокость этих слов — так ей было плохо. Опустившись на землю, девочка обхватила плечи ладошками. Она теряла сознание и приходила в себя, чесала до кровавых порезов тело, билась в ознобе и дрожала от холода… А затем вдруг слышала звуки настолько необычные, что пугалась и снова впадала в забытье. Проведя в лихорадке двое суток, Ветрана очнулась слабой и беспомощной. С трудом расковыряла острым камнем корень, напилась солоноватого древесного сока и повалилась обратно на землю. Сок хорошо утолял жажду, но из еды был только мох — сухой и жёсткий. На ночь девочка насобирала мха и зарылась в него, как зарываются мелкие лесные зверушки.

Остров был беден животными: крупных хищников в горах не водилось — здешними краями правили птицы и крысы. Первые охотились на вторых, вторые на первых. За водой птицы отправлялись на ловлю рыб-шаров, а крысы спускались к подгорным озёрам, где насмерть бились с существами, людям неведомыми и никогда не выползавшими на поверхность. На самой высокой из гор зимой появлялась снежная шапка, и тогда по весне вниз стекал ручей, пока не иссыхал в середине лета.

Прошло несколько однообразных дней. Однажды утром Ветрана проснулась от необычного шума. Было ещё рано, и Солнце спало за горами, но темнота ночи уже превратилась в серый предрассветный кисель. Все корни вокруг облепили совы: заметив, что девочка открыла глаза, они принялись ритмично и слаженно ухать, словно исполняли некий ритуал. Мир перед глазами поплыл, и дочь Тараса-лучника снова потеряла сознание. Очнулась она в каменной пещере, по которой беспорядочно были разбросаны человеческие кости. Вскочив на ноги, Ветрана бросилась к выходу, но обнаружила, что пещера находится на головокружительной высоте. Далеко внизу море облизывало волнами узкую полоску песка, окружённую неприступными скалами. В этот момент за спиной изгнанницы послышался резкий и какой-то жалобный писк. Оказалось, что среди костей едва шевелится омерзительная крыса с разорванным от головы до хвоста боком. Крыса умирала. «Откуда она здесь?» — подумала Ветрана. Осторожно приблизившись, девочка ухватила мерзкую тварь за хвост и швырнула вниз — туда, где та непременно должна была разбиться.

Ближе к полудню, устав от ожидания, Ветрана увидела большую пятнистую сову. Подлетев к пещере, птица сложила крылья и обернулась пожилой женщиной. Волосы её были сплетены в узел, платье едва закрывало колени толстых ног, а грубоватое лицо и крючковатый нос дополняли карикатурный образ ведьмы — так их рисовали в комиксах, которые отец как-то привез из Хабаровска старшему брату Ветраны. Несколько мгновений женщина с лёгкой брезгливостью рассматривала девочку, испуганно вжавшуюся в стену — подобно тому, как аристократ рассматривает простолюдина, прежде чем приказать того высечь. Звали ведьму Старухой Ран.