Куба либре - [3]

Один из них начал пританцовывать под звуки вспыхнувшей в кабаке «Гуантанамеры».

Прохожие улыбались, хлопали его по плечу, некоторые тоже начинали страстно двигать бедрами посреди улицы.

– Я тебе не нравлюсь?! – крикнул он мне вдогонку.

– Все ок, но я предпочитаю быть одна, – обернулась я и прощально помахала ему рукой.

«Я предпочитаю быть одна» прозвучало претенциозно, словно фраза из старого кино.

Сухощавый кубинец в белоснежной рубашке и таких же брюках заглянул мне в глаза и спросил, что я ищу и не нужна ли мне помощь. Его полубезумный взгляд натолкнул меня на мысль, что он торгует кокаином, и я, отрицательно помотав головой, двинула дальше, разглядывая мраморную мозаику бульвара Прадо.

В былые времена роскошная публика выходила на променад из особняков, стоящих вдоль всего бульвара и набережной. По этой мраморной мозаике ступали дамские ножки в шелковых туфельках, официанты разносили по столикам бульварных кафе шампанское во льду.

Теперь дела обстоят иначе. Разбитые витражи заколочены фанерой. Ныне здесь живут простые люди. Они сидят по вечерам на облупившихся каменных скамьях бульвара и глазеют на таких, как я, попивая ром из горла́.

Я ускорила шаг, но, выйдя на набережную Малекон, остановилась в нерешительности у парапета. Над заливом из-за тускло подсвеченной крепости на противоположном берегу показался красный фонарь луны. Внизу, прямо подо мной, черные волны, разбиваясь о камни, обдавали меня облаками брызг.

Я не знала, куда идти дальше. Гулять по набережной, повторяя маршрут, которым днем ходили в ресторан, было скучно. Возвращаться в отель не хотелось. Хотелось превратиться в летучую мышь и помчать над заливом к луне и крепости.

– Хочешь осмотреть крепость?

Услышав голос над самым ухом, я вздрогнула и обернулась.

Большой темнокожий мужчина смотрел на меня печальным взглядом сенбернара. Как он подошел так тихо?

Что ответить? Врать не хотелось, крепость меня привлекала. Но сказать «да» выглядело слишком опрометчивым ходом.

– Слишком далеко, – ответила я.

– Совсем близко, – улыбнулся он, – здесь есть подземный туннель! Всего пять минут на такси. Я могу устроить экскурсию. Там есть хороший бар, где танцуют сальсу. – Видимо, прочитав страх и сомнения в моих глазах, он добавил: – Со мной ты будешь в полной безопасности. Не случится ничего такого, чего бы ты сама не захотела. – И мужчина протянул мне свой паспорт. – Возьми, пусть он будет у тебя, как гарантия твоей безопасности.

Рисковый, однако, парень. Я знала, что в Гаване строгий паспортный режим для местных жителей. А я ведь могу оказаться сумасшедшей, швырнуть его паспорт в океан и убежать. Могу также сказать полиции, что он ко мне приставал, и тогда этого смельчака ждут серьезные неприятности.

Я взглянула на паспорт, который он сунул мне в руки. Документ не выглядел поддельным. Год рождения почти совпадал с моим.

– Что мне делать с вашим паспортом?

– Заявишь на меня в полицию, если с тобой что-то случится.

У него друзья в полиции, что ли?

– И сколько стоит экскурсия? – Ему удалось заинтриговать меня.

– Что?

– Сколько денег вы хотите за экскурсию?

Он рассмеялся и хлопнул себя по ляжке.

– Мне не надо денег, для меня просто счастье разговаривать с тобой. – Паренек произнес это нафталинно-галантное выражение с безмятежной естественностью, чем вызвал легкую бурю в моей душе, в которой любопытство боролось со страхом.

Я открыла рот, чтобы сказать «нет», но сказала:

– Летс гоу!

Легко обаять русскую женщину, думала я уже в такси. Наши мужчины давно перестали говорить приятные и ни к чему не обязывающие фразы.

Подземный туннель промелькнул, словно в феерическом клипе.

– У вас в Москве много негров? – выяснив, что я русская, спросил он.

Темнокожий водитель такси навострил уши.

– Встречаются, но не часто. Студенты в основном. А твоего возраста, только если шоумены.

За всю мою жизнь я видела в Москве немного взрослых темнокожих. Может быть, двух или трех. Они всегда улыбались мне, поэтому и запомнились.

Мой гид открыл дверцу такси и подал мне руку так, словно я была хрустальной святыней. Я подумала, что он все-таки рассчитывает получить чаевые.

– Кем ты работаешь?

– Поваром.

Неужели он один из этих ребят, которые пережаривают до черноты кур на гриле?

Или этот парень способен на большее? Когда он подавал руку, я ощутила, как груба кожа на его розовых ладонях.

– А я думала, ты Дон Жуан, – улыбнулась я.

– Дон… кто?

– Продавец любви.

Он рассмеялся:

– Нет. Я же сказал: я с тобой не для денег. Ты красивая женщина. Мы с тобой просто проводим время, – сказал он к моему удовольствию и зачем-то добавил: – Кубинцы не могут продавать любовь. Это незаконно.

– Но здесь на каждом углу продают любовь!

– Мы с тобой просто общаемся, говорим о культуре наших стран. Ок? Так и скажи, если спросят. Ты белая, тебе поверят. – Он приложил свою руку к моей, как делают, чтобы сравнить загар: – Ты белая, я черный. Это проблема для тебя?

Моя рука светилась в темноте, отражая свет луны; его, наоборот, сливалась с ночью. Мой знакомый был черен, как самый черный шоколад.

Я стала уверять его, что цвет кожи – для меня вовсе не проблема.