Кто звал меня? - [7]

Сказку?

Вот оно! Нашел!.. Я нашел тебе имя, — ликуя, сообщаю светящемуся в сумерках мечу.

Соавтор…

Нарекаю Соавтором — будь им, не откажи заскучавшему писателю. Ведь я обожаю раздваиваться, распадаться на части, чтобы становиться затем единым и неделимым, люблю играть в чужие судьбы, баловаться словами — весело, но всерьез. Забыли, сволочи? Как я мистифицировал читающую публику, написав «Повести Просто Так» от лица якобы двух авторов, которые прямо в тексте перебивают друг друга, дерутся за перо, бумагу, пихаются возле пишущей машинки и так далее… Впрочем, сейчас будет честно. Мы сочиним с тобой роскошную концовку этого сна, мы не разочаруем Его — Того, Который…

Который Дал Мне…

Того, Который Дал Мне Силу.

Вперед! Хватит мыслей. Меня ждет Бригадир Правды, он объяснит мне все, освободит мою грудь от бурлящих вопросов. А потом — о! — потом я пригну этого властолюбивого карлика к полу, подниму светящийся Соавтор повыше — и…

Моросит дождь, перед служебным входом мокнет серая туша мясовоза. Водитель резво вываливается из кабины, бежит куда-то, оскальзываясь — очевидно, ему я тоже не нравлюсь. Что ж, автомобиль мне очень кстати, иначе пришлось бы возвращаться на Никольскую. Залезаю внутрь, заново изучаю управление. Стартер и здесь отсутствует, двигатель запускается с помощью ключа — забавное новшество, впрочем, уже освоенное мною в предыдущую поездку. Завожусь, еду.

Еду по площади — нагло, открыто. Трудятся стеклоочистители, Соавтор смирно лежит на двух соседних сиденьях…

Как попасть в Кремль? Можно разогнаться и на полном ходу воткнуться в какие-либо из ворот… Нет, бесполезно, чугунные плиты даже не почувствуют этот удар. Тем более, за первой линией металла есть и вторая. Можно попытаться перелезть через стену, предварительно угнав пожарную машину, но пока я занимаюсь поисками, ночное бдение в Теремном дворце закончится, и хозяева земли русской разъедутся кто куда. Или поступить проще — разбить ворота собственноручно, точно так же, как прочие встававшие на моем пути преграды? Вдруг получится? Хотя бы вот эти, Спасские — главные ворота на главной площади.

Неприступные створки открываются сами. Сегодняшней ночью мне везет чуть больше, чем той, прошлой, оставшейся незавершенной. Это хорошо. Выкатывается большой белый лимузин, и я плавно сворачиваю к нему, не снижая скорость. Ишь ты, наверное, правительственный. Отличный конь, еще одна мечта сорокалетнего сочинителя, возомнившего себя невидимой властью. Кто внутри — непонятно. Надеюсь, не Бригадир Правды, это было бы слишком просто. Перед столкновением вижу разинутый в немом вопле рот водителя — где-то внизу, у каменной мостовой, — вижу розовые ладони, прилипшие к боковому стеклу лимузина, затем принимаю удар и мчусь дальше, к башне, под арку, во тьму тоннеля, а смятая железная коробка остается сзади, отброшенная за ненадобностью на газон. Не лезь под ноги, компаньеро! Охрана бежит вдогонку, запоздало стреляя, но я уже пронзил кирпичную толщу насквозь, я уже здесь, у вас, принимайте гостя.

Мимо монастыря — на вольные просторы Ивановской площади. Пустынно и тихо. Мимо колокольни, мимо Двенадцати апостолов, прямиком к Колымажскому въезду.

Ага, вот и конец тишине! Шеренга безликих теней спешит наперерез. Неужели меня встречают? Что ж, польщен. Быстро же они опомнились, псы казенные, прекрасная выучка. Впрочем, внезапно грянувшая пальба заглушает все постороннее — и шум двигателя, и дождь, и мысли. У них автоматическое оружие, у меня — только раздирающий грудь вой. Руль больше не подвластен мне, автомобиль уводит влево, влево, влево. Нет, не удержать — переднее колесо пробито. В стеклах расцветают аккуратные паутинки, одна за другой. За стеклами бешено мелькает. Патриаршие палаты надвигаются, загораживают собой небо, свирепая неодолимая сила швыряет меня вперед, в пустоту и сырость, пробивает моим лбом ветровое стекло, но тут все кончается, потому что внешний мир уже неподвижен. Из капота выплескивается пламя, рвется в кабину, и я прыгаю в раскрывшуюся от удара дверь.

Ливень.

Я невредим, разумеется. В руке Соавтор — я не забыл тебя, брат! Мясовоз своротил кузовом будку охраны, оттуда тянутся задушенные крики, но слушать их мне некогда. Бегу прочь. Сзади огонь и грохот. Длинная кольчужная юбка путается в ногах, весомо бьет под колени. Вот он, въезд в Царские дворы, я все-таки добрался до него, перехитрил красно-белые стены!

Бегу.

Во дворе засада: прыщавый юноша, закусив от усердия губу, садит из автомата — в меня! в упор! — пробив в кирасе одну сплошную дыру, и мне ничего не остается, кроме как шагнуть к нему. Лязгает о булыжник замолчавший автомат. Человек разваливается, поделенный мечом надвое, раскрывается дождю, вспенивает лужу — сначала верхней своей половиной, затем нижней. Сила переполняет меня. Сила и ненависть. И еще — вопрос, этот проклятый вопрос. Бегу дальше, ныряю под арку, и снова через двор, к лестнице. Наверху, на плоской крыше Мастерских палат, сияют электрическим светом Терема — святая святых здешнего мира. Вожди нации не спят. Теоретики и практики, обеспечившие победное шествие генетики по планете, на боевом посту. Замечательно. Только путь вперед, увы, не свободен, забит человеческим мясом, которое серыми волнами катится по лестнице, и тогда я вздымаю Соавтор над головой.