– Она ни в чем не виновата, – не останавливался я.
Ну все, нам кранты.
– Что ты сказал? – громила выплюнул зубочистку, отпустив руку Нины.
– Что слышал, – ответил я. Да так резво ответил, сам от себя не ожидал.
Ой, идиот… – внутренний голос исчез.
Толпа мужиков у стойки расступилась, табачный смог рассеялся, громила шел на меня. Его мускулы напряглись, рубашка затрещала, он щелкал костяшками пальцев, во мне тоже трещали кости и дрожали все до одной от предчувствия неминуемой боли.
Сейчас бы забраться под стол, или смотаться отсюда, или еще лучше умереть от инфаркта, вот прямо сейчас. За спиной громилы – смеющиеся глаза выжидающих зевак и одни сочувствующие – глаза Нины. Ну хоть кого-то волнует моя участь, подумал я. Если умирать, то с гордо поднятой головой. Я попытался поднять голову, расправить плечи, но ничего не получилось, моя голова, как и шея, просто вросла в меня, я так съежился, что не мог пошевелиться, я был одним сплошным комком страха.
– Иди-ка сюда, – рыкнул бугай, – иди, не бойся, – ухмыльнулся он почерневшими зубами, – я только сверну тебе шею, пацан, только и всего.
– Угомонись, не лезь, – пытался уговорить его один.
– Ты ж его одним пальцем раздавишь, оставь пацана.
– Пожалуйста, не надо, – взмолилась Нина.
– Заткнись, стерва, – выпалил он.
Его опухшее лицо забагровело, губы надулись, выплевывая мелкие слюни, глаза полопались красными жилками, ноздри пыхтели, как у быка.
А я был тряпкой, красной скукоженной тряпкой, которую вот-вот разорвут на куски. В принципе, я прожил не такую плохую жизнь, я попытался защитить человека…
Бугай взял меня за шкирку и поднял над собой, воротник трещал, мои ноги висели, как на шарнирах, я не мог дышать, кажется, язык встал поперек горла. Я попытался двинуться – бесполезно, страх сковал каждый мускул, кровь отлила от лица.
– Да он синющий весь, сейчас помрет! – крикнул кто-то.
Он поднял меня еще выше и с размаху бросил на стол, я ударился боком и грохнулся на пол, в ребре что-то щелкнуло, в глазах потемнело, а потом запищало – не у меня, у него.
– Вот черт! – Бугай посмотрел на руку, браслет на ней издавал все тот же неприятный писк, звук нарастал, становился все громче, он попытался снять его, стиснул зубы, скривил пальцы, но не смог, черный браслет пищал, мигая красным светом.
Вдали послышались полицейские сирены, зеваки расступились, он ринулся к двери и вылетел из забегаловки. Визг тормозов, шорох шин по асфальту, выстрел, крик, тишина.
– Идиот, – сказал кто-то, – вставай, пацан.
Мне помогли подняться.
Я вспомнил, как дышать.
Макс перебирал нехитрые аккорды, зажимая струны дрожащими пальцами, знакомый мотив проникал в сознание, наполнял его, отпуская мысли. Воздух пах фруктовым дымом, Макс зажимал ребристые струны, шагая пальцами от одной к другой, гитара почему-то непривычно легкая, а струны теперь не ребристые, а мягкие, похожие на нитки из шерсти овец.
Что происходит?
Он посмотрел на руки, гитары в них нет, это сон, ему снилась мелодия, и бренчание струн, и запах фруктового дыма. Странно, он был и сейчас.
Макс открыл глаза, а потом еще раз открыл, чтобы убедиться, что все правильно: да, он не спит, просто темень вокруг. Смотри не смотри – смысла нет. Повернулся на кровати и замер – кровать была не его. Она скрипела сцепленными пружинами, гамаком прогибаясь под ним. Матрас тоже не первой свежести, от него чем-то пахло, потом или прокисшей едой. Макс нащупал ногами пол, холодный, с какой-то тряпкой вместо ковролина, облокотясь на локоть, он сел. В плече отдавало болью, костяшки пальцев зудели и жутко чесались, он потрогал – подбиты.
Что за ерунда?..
Встав с кровати, схватился за ребра, попробовал покашлять – больно, но терпимо, видимо, просто ушиб. Обойдя кровать, держась за пошарпанную металлическую спинку, он дотянулся до стены, вот она, такая же бетонная, как и пол. Прошаривая стену, будто мим, Макс ступал медленным коротким шагом. Где-то должен быть выключатель. Это как искать черного кота в черной комнате, хотя нет, с котом, наверное, проще. Пройдя еще пару шагов, он напоролся на что-то острое и твердое – сумка под его ногами зазвенела тяжелым и металлическим. Да и руки еще чем-то пахли. Переступив то ли сумку, то ли рюкзак, он и дальше обыскивал стену, не упуская ни дюйма. Макс ощупывал стену, пока что-то холодное не скользнуло под его ладонями – точно, похоже на зеркало. И в нем тоже пустота. Сделав шаг, ударился обо что-то бедром и пальцем ноги, боль от мизинца отдалась во всем теле. Умывальник. Макс нашел кран и открыл, холодная вода с примесью песка зажурчала под дрожащими пальцами, он жадно пил, песок скрежетал на зубах. Умывшись, Макс нашел полотенце, а под ним выключатель. Недолго думая, включил.
Желтый треск наполнил комнату. Макс смотрел в раковину, ржавая вода смывала кровь с его рук. Он нехотя поднял взгляд и посмотрел на себя. Все лицо в ссадинах, как и руки, он задрал рубашку, как и живот. Кровь запеклась у висков.
Что же было вчера? Или вчера он тоже был здесь, что он помнил последним? Голова затрещала. Макс осмотрелся по сторонам. Бетонные стены, кровать, окон нет. Какое-то непонятное логово. Куда меня занесло?
