Кто в тереме? - [80]
Ну да, был знаком с обеими. С Кирой у них были близкие отношения, но ведь про Киру у него и не спрашивали. С Ольгой – так, шапочное знакомство, ничего между ними не было. Скрыл этот факт, поскольку не хотел быть замешанным в криминальную историю.
– А почему вы сменили имя и фамилию?
Парень объяснения придерживался того же, что и в заявлении в паспортную службу.
– А не по той ли причине, чтобы поскорее забылась история с гибелью Бэллы Мальцевой и вашей к ней причастности?
– Мою причастность никто не доказал! – вскинулся парень. – При чем тут гибель Бэллы?
– Так, может, и Крохмалева прыгнула с шестого этажа из-за неразделенной любви к вам?
– Может быть, откуда мне знать? Не было никакой любви, с моей стороны. И даже близких отношений не было. Я же не виноват, что эти дурочки ко мне липнут! – в его голосе прозвучало самодовольство.
– А вы никаких усилий к этому не прикладываете?
– Никаких! Ну, почти никаких, – кокетничал даже перед полицейским артюховский Мистер Неотразимость.
– Ключ от входной двери в подъезд вы ей, случайно, не давали? Облегчить, так сказать, задачу?
– С какой стати? На что вы намекаете?! Да про эти ключи многие знали, когда рабочие их брали или назад клали, особо не шифровались, кто угодно мог видеть. Что там воровать – в пустых подъездах?
– Хотите сказать, что Крохмалева сама могла взять ключ? Куда же он потом делся?
– Почему нет, могла. Откуда я знаю? Я с ней не слишком церемонился. Достала своей любовью!
Пожалуй, гнев свой он слишком утрировал. Переигрывал слегка.
– Что ж вы с Кирой-то Журавлевой так? Открестились? Для вас ведь девушка старалась. Для вашей больной матери.
Парень сморщился, как от зубной боли.
– Врет она все! Ничего я у нее не просил, тем более, что мать моя умерла. А она этого не знает, вот и выдумывает, выкручивается. С больной головы – на здоровую! Жучара хитромудрая.
– Грубо, Юдин! Грубо, неубедительно… и мерзко. Ну, хорошо. А какие отношения связывают вас с Виктором Ивановичем Легостаевым?
Пауза затянулась.
– Он мой крестный. А что?
Нет, Бурлакову не показалось: парень струхнул.
Потом был новый допрос Легостаева. Уже с адвокатом и следователем, все по форме.
Войдя в кабинет, тот не мог не обратить внимания на лысенковский стол, обычно девственно чистый, а сегодня сдвинутый к центру. Стол горбился непропорциональным бугром, накрытым куском пестрой ткани.
– Легостаев, так вы совершенно не помните, кто помогал вам тащить к колодцу Херсонского?
– Не помню!
– И то, что сынком вы называли вашего крестника Леонида Юдина? Вернее, Алексея Ситникова. Тоже не помните?
– Ну, называл… И его тоже.
– А не он ли помогал вам тащить Херсонского?
– Нет!!! Не было там Леньки!
– То есть, что его там не было, вы помните точно?
– Это помню.
– Жаль, если так. А то у нас есть свидетели, которые видели вас. И утверждают, что даже со спины могли бы узнать тех, кто тащил!
Блефовал Бурлаков. Кира и компания вряд ли бы узнали этих двоих. Сумеречно было. Да и они, увидев, что не одни на улице, скрылись во дворе, от глаз подальше.
– Да пусть утверждают! Как они могут узнать, если Леньки там не было?
Надо же, абсолютно уверен в себе. Похоже, Леньки там действительно не было. Кто тогда?
– Виктор Иванович, вы с Херсонским занимались очисткой подвала музея. Расскажите подробнее про это.
– А что рассказывать? Выносили барахло на улицу. Вернее, под навес, там его работники музея разбирали да сортировали. Потом мы грузили на машину – на мусорку вывозить.
– Вам для этого нужны были инструменты? Молоток, к примеру, топор?
– Ну, а как же? Разбивать всякие старые ящики, их же целиком не погрузишь в машину.
– Но разбивали вы их уже на улице?
– Ну…
– А вот работники музея утверждают, что вы, наоборот, в подвале инструментом шумели. Особенно когда Херсонский уходил домой после дежурства. Вы там что, стены чинили?
– Так нам же директор велел кладку проверить на крепость, не повываливались ли где кирпичи… Они там, вроде, канализацию собрались обустраивать.
– А деревянную перегородку вы тоже проверили?
– Ну… Кое-где обшивка отстала…
Паузы становились все длиннее, из-под тяжелых век Легостаев все чаще постреливал испытующим взглядом то на следователя, то на Бурлакова, то на прикрытый тканью стол.
Еще немного поваляли ваньку, и наконец, Бурлакову надоело. Он подошел к лысенковскому столу, позвал:
– Виктор Иванович, подойдите сюда, взгляните, – и сдернул пеструю простыню. – Не из-за этого ли погиб Херсонский?
– Я не… не знаю… Понятия не имею, что это.
– Это то, что вы искали в подвале музея. И нашли. И с Херсонским не поделили.
– Нет! Я это все в первый раз вижу. Я ничего не знаю!
– Да прекращайте, Легостаев! Все вы знаете. На сундуках полно ваших отпечатков.
У старинных зданий есть свойство – рождать в людских головах фантазии. Привидения, клады, легенды…
Когда Легостаев впервые появился во дворе терема, он не стал исключением. Тем более, что по городу спокон веку бродила легенда про клад купца Тихановича. Это была фишка Артюховска. Городишко маленький, должны же у него быть какие-то достопримечательности, кроме деревянной архитектуры да воблы, которой в Волге почти уже и не осталось?
В маленьком тихом городке на Волге уже полгода разыскивают пропавшего владельца старинного особняка. На этом фоне новое ЧП, исчезновение сына крупного чиновника, жившего по соседству, выглядит тем более зловеще. Пока спецслужбы в мыле, три подруги, женщины в годах, решили изменить привычный образ жизни. Реализуя «культурную программу», они сталкиваются со следами преступления и случайно его раскрывают. Так начинаются их захватывающие приключения. Легкая ироничная история, частично основанная на реальных событиях, для читателя, предпочитающего погоням и перестрелкам постепенное распутывание клубка загадок – и человеческих судеб.
Астролог Аглая встречает в парке Николая Кулагина, чтобы осуществить план, который задумала более тридцати лет назад. Николай попадает под влияние Аглаи и ей остаётся только использовать против него свои знания, но ей мешает неизвестный шантажист, у которого собственные планы на Николая. Алиса встречает мужчину своей мечты Сергея, но вопреки всем «знакам», собственными стараниями, они навсегда остаются зафиксированными в стадии перехода зарождающихся отношений на следующий уровень.
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…