Кто в тереме? - [40]

– Ну, что рассказывать?.. – интересничала Зоя, переполненная впечатлениями.

– Все! – конкретизировала Люся.

– Ну, я пока переоденусь да умоюсь, а ты на стол накрывай, чайку попьем. Как в музее? Что там у Милки?

– А то ты не знаешь! Небось, каждый день перезванивались. В музее Никитку Бурлаков терзает из-за Гарика. Милка к Новому году вернется – остепененная. То есть, одипломированная. То есть, освидетельствованная. Тьфу, ну или что там им сейчас выдается, после курсов, справка какая-нибудь?

– Точно не знаю, но полагаю – какой-нибудь сертификат красивый, на глянцевой бумаге, чтоб на стене смотрелся эффектно.

– Значит, осертификатенная.

Потом Людмила Петровна жадно внимала, какое превосходное медицинское обслуживание, целительные процедуры, доброжелательный коллектив медработников, интересная культурная программа, приличное питание – все, все просто замечательно было в изложении не избалованной санаторно-курортными лечениями Зои Васильевны.

Среди услышанного особенно заинтересовал один момент. Судьба свела в санатории Зою с ее бывшей однокурсницей Ритой Ганиной. Когда-то у Риты был красивый роман с их однокурсником с физмата Русланом Мурзалиевым.

Если бы Бог изначально, при рождении, вставлял нам мозги, которыми мы располагаем в, скажем, 50 лет, дело закончилось бы свадьбой еще в институте. Увы! Рите подвернулся москвич, и она довольно легко уговорила себя, что у них с Русланом просто юношеская влюбленность, и никаких перспектив – сельская школа для двух молодых специалистов. А тут – Москва! Она пошла замуж за Москву.

То было время, когда выпускников распределяли. Руслан остался в Артюховске, жутко переживал, долго не женился. Вроде бы попивал. Потом все же женился, развелся, выплатил алименты, переженил сыновей, открыл один частный лицей, потом второй, стал человеком, известным в городе. Потом ушел в чиновники, в министерство образования.

Рита, став москвичкой, развелась почти сразу после регистрации. Оба осознали, что совершили ошибку. Потом была у нее еще одна попытка создать семью, закончившаяся столь же плачевно. Родилась дочь.

Руслана не забывала ни на один день, видимо, ее неудачи на личном фронте объяснялись именно этим – всех потенциальных кандидатов она мерила по Руслану. Планка была высока.

Подать о себе весточку или хотя бы узнать что-нибудь о нем не позволяли самолюбие и чувство вины. Судьба свела их год назад на сочинском пляже, и в этот момент они, оба люди неверующие, поверили в Бога – он в своего Аллаха, она – в Христа.

Так сейчас и верили, каждый себе, как хотел, сообразно принадлежности к религии. Религии разные, а счастье одно.

Видимо, их боги сжалились над ними, прожившими раздельные жизни, и, посовещавшись, решили объединить на последнем жизненном этапе. Уезжали в Артюховск из Сочи вместе, только заехали в Москву – познакомить дочь и внуков с Русланом, поставить их в известность о грядущих в бабушкиной жизни переменах и забрать кое-какие вещи.

Сейчас они живут вдвоем в большом доме – двухэтажном коттедже на старых дачах, но не скучают. На выходные приезжают сыновья Руслана с семьями, частенько им подкидывают внуков. Летом – Ритины дочь с зятем и внуками.

Счастливы безмерно, но у обоих проблемы со здоровьем – возраст. Рита приглашала Зою Васильевну в гости, круг общения у них не очень широкий, а Зоя – свидетель юности.

– Я, наверно, скоро умру, – грустно говорила Рита. – Столько счастья сразу, теперь вот тебя встретила, как в юности побывала. За все хорошее надо платить.

– А ты взгляни на это с другой стороны, – сердилась Зоя. – Что за пессимизм! Это тебе награда за то, что всю жизнь прожила в печали, казня себя.

– За что же меня награждать?! За глупость и жестокость?

– Но ведь у вас обоих дети. Ты сейчас согласилась бы, чтобы твоей дочери не было?

– Сейчас уже, конечно, не согласилась бы!

– Ну вот!

– Что – вот? По-твоему, это аргумент? У нас с Русланом были бы наши общие дети. А теперь их нет. Не родились.

– Значит, так должно было случиться! «Что предначертано – того человек не может…». А потом: третью часть человечества, если не добрую ее половину, надо наказывать за подобные глупость и жестокость, совершенные в юности! Это что ж, опять всемирный потоп на землю насылать?

– Всемирный потоп на землю за другие грехи уже пора насылать!

В этой сентиментальной истории Люсино ухо уловило ключевые слова: старые дачи.

– А когда ты собираешься к ней в гости? – заинтересовалась она. Завтра? Послезавтра?

– Не знаю… ну, не завтра же. Что за спешка? Это, по-моему, как-то даже неприлично!

– Какие приличия между близкими людьми! Вы же подруги!

– Экс-подруги! Да и не были мы так уж близки. Просто – ностальгия по юности.

– Ты что?! В нашем возрасте надо ценить каждую минуту и каждого мало-мальски близкого человека! Тем более – это привет из прекрасной молодости!

– А что это тебя так разобрало? – наконец заметила Зоя жадный интерес подруги. – Тронула их романтическая история?

– Это само собой, – отмахнулась Люся. Но, видишь ли… Эта Лида Херсонская… У нее конкретно крыша едет. Я прямо уже и боюсь. Затеяла собственное расследование. Я уже два раза видела, как она садилась в маршрутку, что на старые дачи едет. Как бы она не доездилась! Там же сейчас – пустыня, а в той стороне, где мы Гарика нашли – степь глухая, а она ведь наверняка не туда, где коттеджи, ходит. Как бы ей самой в колодце не оказаться!