Кто услышит коноплянку - [76]

- Говорите, болен? А я ничего не заметил.

- А разве не странно - пешком по миру ходить? И это в наше время! А болезнь... Она особая у него. Приступами находит. Я жена его...

- Из дома убежал, что ли?

- Мне не до смеха. Ему лечиться надо, а он по лесам решил пройтись. Дома дети.

- Понимаю. Мне он хорошим человеком показался.

- А кто же спорит? Вот, друзья наши, - Юля показала на стоящих чуть в стороне трех своих спутников, - все бросили и помчались ему на помощь.

- Похвально. В Зайцево он пошел, оттуда в Белев прямиком через лес, речку идти.

- Отец, а может, мы проедем? - подал голос Шурик.

- Будь у вас вездеход, тогда, может, и проехали бы. Да вам не стоит переживать. Через час с небольшим вы в Зайцево будете. А ему, дай Бог, туда часа три-четыре идти.

- Почему?

- Там и местные сейчас заплутаются... Что это я, чуть не забыл! - по-женски охнул Сергей Сергеевич. - Вы его еще застать можете. Он к Ивану Павловичу в гости пошел. Об отце Егоре расспросить захотел...

Учитель заметил, что эта новость привела незнакомцев в чрезвычайное возбуждение. "Соскучились, наверное, по другу", - подумал учитель. Он проводил гостей до могилы отца Егора и показал им дорогу на Пробуждение. Если бы хоть кто-нибудь посмотрел чуть левее, то увидел бы идущую в сторону Герасимова фигурку человека с рюкзаком. На счастье Киреева, не посмотрел никто. Минут через пять Юля пыталась втолковать Ивану Павловичу Миронову, что ей от него нужно.

- У вас муж мой? Бородатый такой... Михаилом зовут.

- Не слышу, дочка. Как, говоришь, деревня называется? Пробуждение. Миронов был старым человеком, много повидавшим на своем веку. Едва он посмотрел на двух коротко остриженных, крепко сбитых парней, на девицу, как понял, что его недавнему гостю ничего хорошего встреча с этими людьми не предвещает. Может, Михаил и провинился в чем, но не его стариковское дело лезть в чужие дела. Тем более что Михаил ему понравился. Вот почему Иван Павлович резко "оглох".

- Да что ты с этим глухим пнем разговариваешь? - Гнилой поднялся на крыльцо, отодвинул старика и прошел в дом.

Старик от неожиданности и возмущения даже не нашелся что сказать...

- Нет никого. - Гнилой быстро вернулся обратно.

- Судя по всему, он сразу на Зайцево пошел, - предположил Шурик.

- Дед, - рявкнул Гнилой, - у тебя сегодня, сейчас, был кто? Говори, а то не доживешь до своих ста лет.

- Что вы, сынки, ко мне только почтальонша из Герасимова ходит, хлеб мне носит. Я давно никого не видел.

- Ты прав, Шурик. У Киреева этого семь пятниц на неделе. Сразу, видать, на Зайцево пошел.

- Я так и не понял, сынки, вы заблудились, что ли?

- Я сейчас тебе заблужусь, коммуняка старый, - взорвался Бугай.

- Успокойся, - осадил его Шурик. - Не видишь - совсем глухой старик. Рвем в Зайцево, там мы Киреева тепленьким брать будем.

* * * Софью Мещерскую рассказ Вороновой встревожил не на шутку.

- Не нравится мне все это, - сказала она.

- Думаешь, мне нравится?

- Мне не нравится в первую очередь твое легкомыслие. У тебя что, на охранника денег нет?

- У моего дяди охранников чуть ли не с десяток человек было. Толку что? Да и опасность сейчас не мне грозит, а Кирееву.

- Так Киреева завтра-послезавтра в живых уже может не быть.

- Что ты говоришь такое, Софья? - возмутилась Воронова.

- Так они - профессионалы, киллеры эти. Зачем, скажи, ты Селивановой этой грозила? Доказать, тут она права, ты ничего не сможешь. Не придет Киреев в срок в Старгород, что будешь делать?

- Не знаю, - честно призналась Соня.

- Ты уверена, что они за тебя после не примутся?

- Спасибо, дорогая, успокоила.

- Не дрейфь, прорвемся.

- А я не дрейфлю.

- Правильно. Для начала надо войти в контакт с людьми Киреева. Ну, с друзьями его, коллегами. Может, он им весточки будет посылать с дороги?

- Весточки? Спасибо, напомнила: Лиза Боброва. Мне ей деньги передать надо. Кстати, предлагаю тебе пойти к ней вместе со мной.

Коротко объяснив Мещерской суть дела и получив ее согласие, Софья немножко повеселела. К тому же она почему-то была уверена, что ей опасность больше не грозит. Но Кирееву она действительно должна помочь.

Через два дня обе Софьи пришли в дом Бобровых. На них пахнуло запахом лекарств. Супруги Бобровы, молодые еще ребята, приняли подруг немного смущенно, но приветливо. В коридоре разговаривать отказались, пригласили в комнату. Когда-то Воронова прочитала книгу, в которой излагалась теория здоровой жизни. Автор всерьез утверждал, что для укрепления собственного здоровья необходимо как можно чаще смотреть на цветущих людей, избегая общения с больными. Впрочем, Софья предпочитала избегать такого общения по другой причине: по ее представлениям, неизлечимо больной в доме - это не только запах лекарств, которым пропитываются и предметы, и люди, не только общение шепотом и слезы украдкой, но и фальшь, пропитывающая атмосферу в доме сильнее всяких лекарств. Фальшь - это и улыбки через силу, и необходимость постоянно лгать больному, себе, другим. Пока Софья входила в комнату, она уже заранее примеряла на себя умилительно-жалостливую улыбку, противную ей самой. Сейчас они с Мещерской будут, как две наседки, ахать и охать вокруг постели ребенка, сочувственно вздыхать, слушая горестный рассказ родителей на кухне... В комнате на диване сидела обложенная подушками девочка. Ее огромные глаза сначала сделались еще больше, а потом превратились в щелки: девочка смеялась. Смех был тихий, но чистый-чистый, как звон колокольчика. Не ожидавшие это услышать, обе Софьи переглянулись, жалостливые улыбки сползли с их лиц.