Кто укокошил натурщика? - [61]

стадо Полифема — коллектив парнокопытных млекопитающих в составе: козлы, козы, бараны, овцы.

Место действия: пещера Полифема и её окрестности.

Одиссей и соратники отдыхают в пещере Полифема.

Одиссей. Однажды, в нежаркую зимнюю пору из гавани вышли, и путь был наш долог… Галеры разбиты. Дошли до упору… В пещере сижу, будто я спелеолог. Вином заглушая тоску, смакую сухую треску.

В сопровождении своего стада в пещеру возвращается Полифем.

Полифем. О сколько нам открытий чудных готовит славный аппетит! Устав от сыра вкусов нудных я съем того, кто здесь сидит! Прощай, моя диета! Со смаком съем субъекта!

Одиссей. Вот дядя самых скверных правил сюда не вовремя забрёл, непарным глазом пробуравил, как будто суслика орёл. Его пример — другим наука, но всё ж, зачем входить без стука!

Полифем. Припомни, дядя, ведь недаром циклопы славились ударом! Зловонным провонял ты паром пещеру — винным перегаром.

Одиссей. Буря мглою небо кроет, шторм на море не утих, и о чём-то гнусно ноет одноглазый старый псих…

Полифем. О дайте, дайте мне дубину — я свой позор сумею искупить: я наглеца так в зубы двину — не сможет он ни есть, ни пить!

Одиссей. У лукоморья одноглазый златые дни свои провёл, а я, герой, моря облазил, в боях трудился словно вол! Я отдохнуть хочу, и ты мне не мешай. Ты там переночуй, где зреет урожай. А мне не угрожай, конфликта не рожай.

Полифем. Я вырву грешный твой язык! Средь поля спать я не привык! Здесь ложки, кошки и бельё, и куры, шкуры — всё моё! Ты сам туда езжай, где зреет урожай!

Одиссей. Сиди возле входа пещеры сырой, вскормлённый на зло нам циклоп пожилой, сиди возле входа — я добрый теперь, — спиной опершись о прохладную дверь.

Полифем. Быть иль не быть — вот в чём вопрос — тебе в моей пещере! Коль хочешь жить, молокосос, так сам ступай за двери! А то сожру, как куропатку: съем пятку, обгложу лопатку, перекушу ребро и таз, и пасть порву, и вырву глаз!

Одиссей. Белеет глаз твой одинокий во тьме пещеры голубой. Что хочешь, дядя одноокий? Зачем чинишь такой разбой? В пещере места много. Сиди и нас не трогай. И не гневи ты бога — не зыркай глазом строго. Ведь я тебе не враг, могу и угостить вином, что дал нам Вакх. На, можешь вволю пить!

Одиссей отдаёт Полифему большую бутыль вина.

Полифем. Эх, полным полна твоя бутылочка, есть и градус, есть и вкус! Откупорил с жадною ухмылочкой и во хмель немедля окунусь! Я наполню бокал за бокалом… Про камыш пропою я вокалом… Дело лишь остаётся за малым: закусить бы вино мясом, салом.

Полифем выпивает вино и заедает одним из соратников Одиссея.

Соратники Одиссея. Съел, съел, съел, съел, съел! Страшен великан и смел! А друг наш был так мил и мал! Эх, гибнут люди за металл!

Полифем. Я приду к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, и поэтому с рассветом пить и есть примусь сначала. Вас тут много тунеядцев: на неделю хватит кушать. Буду в стельку напиваться, вволю жрать и бить баклуши!

Одиссей(шёпотом соратникам). Братцы-соратники, вечные странники, морем лазурным оплыли Европу вы; мчались вы, будто, как я же, изгнанники, с милого севера в глотку циклопову! Он захмелел и готов захрапеть. Больше его мы не будем терпеть! Сядем мы в лодку и двинем домой! Пусть остаётся голодный и злой!

Полифем. А ты-то кто? За древностию лет тебя в делах забыл спросить об этом. Сужденья чЕрпаю из забытЫх газет; времён Троянских войн не верю я газетам. Как имечко твоё, вино мне давший псих? Тебя я за питьё съем позже всех других.

Одиссей. Никто! Как много в этом звуке для уха моего слилось! «Никто», — зовёт меня супруга, и брат, и друг, и кум, и гость. Меня зовут Никто. И ты меня зови: Никто, Никто, Никто… Никто — твой визави.

Полифем. Запомню это я названье… Передо мной явился ты, как ножка сочная баранья, иль пряная икра кеты… Чтобы ты не расстался со мной до того, как я тебя съем, двери я привалю-ка скалой… Ты Никто — я циклоп Полифем.

Полифем закрывает выход из пещеры огромным камнем и ложится спать.

Соратники Одиссея. Спи, циклопик, спи, ужасный, баюшки-баю. Мы насыплем яд опасный в кружечку твою. Скажем прямо, для обиды: ты подлец большой! Станешь падалью ты видом, распростясь с душой.

Одиссей. Он камень на пути воздвиг нерукотворный! В пещере зарастёт грибами мой скелет… Нет! Если он умрёт, не сдвинув глыбы горной, то и для нас спасения из заточенья нет! Он должен быть живым, чтоб камень мог пропасть! Но что нам сделать с ним, чтоб не попасть в ту пасть?

Соратники Одиссея. Умом циклопа не понять, аршином общим не измерить… Чтоб мы спаслись, он должен встать и отворить пред нами двери.

Одиссей. Я достаю из широкой сумы дубликатом могучего рока моток лейкопластыря: хищнику мы заклеим непарное око. Если закроем единственный глаз — циклоп не увидит, не скушает нас.

Одиссей заклеивает спящему Полифему глаз кусочком лейкопластыря. Вскоре Полифем просыпается.

Полифем. Ночевала тучка грозовая на заду циклопа-великана, мне приснилось, молнии вонзая… Разбудил меня кошмар столь рано… Но почему темно вокруг? Мой глаз не видит мох и мух! Мой взор потух… Но я пастух. Я должен скот пустить на луг… Наверное, Никто-злодей мне вырвал глаз рукой своей! Но от меня он не уйдёт! Нащупаю и брошу в рот!