Кто укокошил натурщика? - [5]

* * *

Бухгалтер Остап Григорьевич Кондратюк вышел из подъезда своего дома на улицу, где моросил кратковременный апрельский дождик, и раскрыл зонтик. Воздух пах дождём (кто считает, что дождь не пахнет, пусть первым бросит кремовый торт в лицо своего психиатра в присутствии мощных санитаров) и начавшими расцветать деревьями. Дворник Феликс Предрасположенный, игнорируя осадки, чесал метлой тротуар. Бухгалтер Кондратюк поприветствовал его (не тротуар, а дворника, конечно) кивком головы. Хоть на бухгалтере и была шляпа, приветственно приподнять её, как это делал обычно, он не мог, ибо правая рука шляпоносца была занята зонтом, а левая портфелем. Ёжась от утренней свежести, Кондратюк пошествовал в сторону типографии № 2.

Когда Остап Григорьевич дошёл до табачной лавки, в глубине его ноздри защекоталось и, как читатель уже, конечно же, догадался, бухгалтеру невыносимо захотелось чихнуть. Только не думай, читатель, что Кондратюк чихал каждый день, доходя до этого места. Нет, Остап Григорьевич вообще чихал крайне редко, а на данном конкретном месте, рядом с табачной лавкой, он чихнул лишь один раз, тогда, в марте. Теперь, в апреле, Кондратюка повторно посетило на этом же месте такое желание. От какового желания лицо Остапа Григорьевича, как читатель опять-таки догадался, исказила непроизвольная гримаса: зрачки глаз наполовину закатились под верхние веки, брови подпрыгнули, сложив лоб гармошкой, нижняя челюсть отвисла, рот приоткрылся и растянулся в форме коромысла, на нижнюю губу выполз кончик языка. Бухгалтер уже начал было издавать звук «а…», предваряющий «…пчхи», когда вдруг ему послышались ритмичный рокот барабанов и молитвенные стенания тысяч голосов, причём в этих стенаниях Кондратюк расслышал собственную фамилию. А кроме того, ему почуялся запах неизвестных благовоний и горелого мяса. Конечно, на улице Джордано Бруно никто в барабаны не бил, молитв хором не орал, благовоний не курил и мяса не жёг. Конечно, всё это Кондратюку лишь померещилось. Но после этой слухо-обонятельной галлюцинации бухгалтеру вдруг совершенно расхотелось чихать, и он, так и не чихнув, привёл лицо в нормальное состояние и продолжил шествовать по улице Джордано Бруно к типографии № 2, где по-прежнему возглавлял бухгалтерию. Если бы я сказал: «он продолжил шествовать, как ни в чём не бывало», это была бы не совсем правда. Галлюцинация Кондратюка огорчила, ибо он был уверен, что всякая галлюцинация есть явление патологическое, свидетельствующее о наличие в организме каких-то отклонений от нормы. «Если такое повторится, обязательно обращусь к врачу-психиатру», — решил Кондратюк.

* * *

В небольшой империи на планете Раедэм между тем продолжалась религиозная реформа. Верховный Жрец Шур-Оэф Бэх объявил народу, что прежние представления о происхождении человека, как выяснилось, являются ложными. До сих пор считалось, что первого человека — по имени Амад — родила чудесная обезьяна — по имени Памва. А первую обезьяну родила землеройка — по имени Ткир. А первую землеройку родила ящерица — по имени Щакияр. А первую ящерицу родила саламандра — по имени Убзолуг. А первую саламандру родила рыба — по имени Быкра. А первую рыбу родил червь — по имени Бхокар. А первый червь произошёл от инфузории — по имени Кибмор. А первая инфузория зародилась в чудесном рассоле под названием Лунёб, каковой рассол образовался от смешения чудесных вод Неба с чудесными водами Недр. На самом деле всё было не так, объявил теперь Верховный Жрец, а вот как: Великий и Всемогущий Кондратюк вылепил тело первого человека Амада из Великой Почвы, а затем наполнил это тело душой, созданной по образу и подобию самого Кондратюка. Тела других живых существ, обитающих на планете Раедэм, Кондратюк, мол, также вылепил из Великой Почвы, но души для них он сделал не по своему образу и подобию, а попроще.

Когда учёный Шав-Аоф Бох услышал эту реформаторскую проповедь Верховного Жреца в главном храме столицы, то мысленно обозвал новую религию мракобесием, но в полемику вступать не стал, боясь изгнания.

Шав-Аоф Бох изучал, кроме прочего, случаи выкидышей у беременных женщин, и обратил внимание, что плоды более поздних сроков беременности напоминают обезьянок, более ранних — зверьков типа землероек, ещё более ранние зародыши похожи на ящериц и саламандр, ещё более ранние — на червячков, а на самой ранней стадии внутриутробного развития человек является просто икринкой. «Это яркое доказательство того, — думал мыслитель, возвращаясь из храма домой, в здание, почти восстановленное после разрушительного урагана, — что прежняя наша религия была более правильной. Верховный Жрец сам, наверно, придумывает неправдоподобные небылицы, а кивает на Высшие Сферы Знаний».

Вернувшись в свой дом, который служил учёному одновременно и жилищем, и научной лабораторией, Шав-Аоф Бох запер дверь на засов и занавесил тряпкой окно, дабы ничей злой глаз не подглядел, чем он тут занимается, приготовил птичье перо, очинённое для письменных работ, пузырёк чернил, достал из тайника пергаментный свиток и, пристроившись за столом, принялся писать.