Кто укокошил натурщика? - [29]

— Ну, небылица небылице рознь, — поучает Зинаида Андреевна, поправляя бретельку лифчика под белой блузкой. — Я не буду утверждать, шо всё публикуемое в «Многогранном мире» является истиной. Наш журнал, по сути, не столько информационный, сколько развлекательный. Читателям хочется чудес — и мы пишем о чудесах; читателям хочется невероятных историй — и мы сочиняем для них невероятные истории. Но даже у небылиц должны быть какие-то рамки! А то, шо вы пишете — будто бы город Харьков основали инопланетяне, — это уже совсем за гранью… Нас же на смех поднимут! Хто ж после такого станет читать наш журнал! Ну, вы сами подумайте… Вот вы тут сообщаете, будто бы само название Харьков имеет инопланетное происхождение: дескать, в переводе с какого-то инопланетного языка на наш, Хаар Кыв означает Место Посадки! Я разные слышала гипотезы о происхождении слова Харьков, в том числе и довольно фантастические; но эта — самая безумная.

Зинаида Андреевна берёт со стола рукопись в виде двух листов бумаги формата А4 пальцами шуйцы и, тыча ногтем указательного перста десницы в написанный шариковой ручкой текст, продолжает:

— Вы тут пишете, мол, около четырёхсот лет тому назад здесь приземлился потерпевший аварию инопланетный космический корабль. Мол, несколько сотен членов экипажа этого корабля, не имея возможности улететь, живут на Харьковщине, законспирировавшись под обычных харьковчан. Мол, по каким-то причинам они не могут размножаться в земных условиях, но зато под воздействием какой-то своей аппаратуры являются почти бессмертными и могут жить сотни или даже тысячи лет, но действие этой аппаратуры, мол, распространяется всего лишь на шестьдесят километров, поэтому они не могут удаляться от Харькова. Мол, в недрах Холодной горы находится их секретная база… и тому подобный вздор. Я не хочу, шобы «Многогранный мир» потерял репутацию из-за публикации подобных глупостей, поэтому… Да и к тому же небылицы о разнообразных НЛО и пришельцах из космоса мы уже неоднократно публиковали, хотя не настолько безумные, поэтому эта тема, наверно, читателям уже надоела… Скажите, молодой человек, вы сами всё это придумали?

— Нет. Слышал, как один мужик трепался. Недавно я пил пиво в одном генделике, и соседом по столику оказался нетрезвый дядька, который об этом трындел. Хоть он был в дупель бухой, но языком ещё ворочал. Я удивился: вот брешет мужик — как по писаному! После я подумал, шо эти небылицы как раз в духе «Многогранного мира»; по памяти записал, и вот вам…

— А как он выглядел, этот пьянчужка?

— Такой ярко-рыжий, а глаза разные: левый карий, а правый зелёный.

— Ну, я так и думала!

— А шо, вы его зна…

— Это душевнобольной человек. Он и нас «достал» своим шизофреническим бредом. Он состоит на учёте в психбольнице, на Сабуровой Даче. Советую вам, молодой человек, выбросить из головы его безумный лепет, если не хотите, шобы и вами заинтересовались психиатры. А хотите, я вам помогу это забыть. Смотрите мне в глаза.

Молодой человек, поправляя съехавшие очки, удивлённо глядит на Зинаиду Андреевну, а она впивается в его опушенные белыми ресницами очи пронзительным, завораживающим взглядом и гипнотическим голосом продолжает:

— Вы забываете всё, про шо мы с вами говорили. Вы забываете всё, про шо написали в этой заметке. Вы забываете всё, шо слышали от рыжего незнакомца. Вы никогда об этом не вспомните. А теперь вставайте и идите домой.

Молодой человек с пустыми кукольными глазами поднимается со стула и механически выходит из кабинета, даже не попрощавшись.

Зинаида Андреевна Салтовская тоже встаёт из-за стола, подходит к двери и, выглянув, кричит:

— Валечка, я полчаса буду очень занята; пусть ко мне нихто не заходит.

— Хорошо, Зинаида Андреевна.

Впрочем, никто и не смог бы зайти, ибо Зинаида Андреевна тут же запирает дверь кабинета изнутри на замок.

Возвращается к столу, комкает два листа бумаги и бросает в корзину для бумаг.

Смотрит в окно.

Дом, часть которого арендует редакция журнала «Многогранный мир», стоит на восточном склоне Холодной горы, и из редакторского окна как на ладони Нагорный район — исторический центр Харькова. Вон взметнулась над крышами увенчанная золотой луковицей Александровская колокольня Успенского собора. Вон рядом белеет Свято-Покровский. А вон левее — белая громадина Госпрома, «организованная гора», как, не сговариваясь, назвали это первое в СССР высотное здание Анри Барбюс и Максим Горький; рядом — жёлтый небоскрёб университета… А ведь Зинаида Андреевна, как её теперь зовут, прекрасно помнит время, когда на этом месте ещё не было никакого населённого пункта, лишь поросшие травой, да кое-где деревьями холмы… Эх, быстро бежит времечко…

Зинаида Андреевна с сомнением смотрит в корзину для бумаг, достаёт из неё свежескомканные листы, кладёт их в пепельницу и воспламеняет зажигалкой. Задёргивает шторы, садится за редакторский стол и, любуясь пламенем в пепельнице, набирает номер на телефоне.

— Алло, Сергей Владимирович, здравствуй. Тут такое дело. Слухи о том, шо наш дорогой коллега Аркадий Павлович под воздействием алкоголя теряет над собой контроль и разбалтывает аборигенам секретную информацию, к сожалению, подтвердились. Я только шо случайно узнала от одного аборигена. Конечно, аборигены ему не верят, но бережёного бог бережёт… Да. Думаю, есть смысл Аркадия Павловича на время от аборигенов изолировать и полечить от тяги к спиртному, шобы он уже ни капли… Ага… Ну, всё… И тебе того же. Пока.