Кто твой враг - [45]

Эрнст рассказал Салли и о вечеринке, и о Нэнси, и о комнате наверху.

— Я не хотел драться с Ники. Клянусь. Хотел одного — удрать, пока не прибыла военная полиция. Но он не дал мне уйти. Пошел на меня с отбитым бутылочным горлом. Он бы меня изуродовал. Я хорош собой — это козырь, а у меня не так много козырей, и я не мог его лишиться. — Эрнст отвел глаза. — Вот я и вытащил нож. Он налетел на меня, как бешеный и…

— Опусти подробности.

— …ну а потом я забрал его документы. Вот и все. Вот как это было.

Салли молчала.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — сказал он устало.

— Нет, — сказала она. — Я…

— Я пойму. Прошу, не уговаривай меня остаться, если…

— Как я могу тебя отпустить?

Норман перестал печатать. Они услышали, как грохнула входная дверь.

— Сегодня я буду спать на полу.

Салли воспротивилась.

— Прошу, — сказал он, — не возражай. Я чувствую — так надо.

— Но…

— На полу будет в самый раз. Я подстелю куртку.

— Хорошо. Если ты настаиваешь.

Часом позже, когда Норман вернулся, оба еще не спали. Норман шел тихо — уж не на цыпочках ли, — тем не менее они услышали его шаги.

— Эрнст, я только что вспомнила — случилось нечто ужасное.

И рассказала, что Норман ходил в «Канадский дом». Эрнста наверняка будут проверять.

— Нам надо съехать отсюда, — сказал Эрнст.

— Завтра, как только вернусь с работы, предупрежу Карпа, что мы съедем, — сказала Салли.

— Какой длинный сегодня день, — сказал Эрнст.

Нам придется бежать в другую страну, подумала Салли. Придется скрываться.

— Что? — переспросила она.

— Какое сегодня длинное воскресенье.

Беглецами — вот кем мы станем, подумала Салли.

— Эрнст, — спросила Салли, — ты помнишь наш первый день?

— Конечно, — сказал он. — Тогда я тоже спал на полу.

— Знаешь, почему я разрешила тебе остаться?

— Нет.

— Ты подошел сзади — я стирала блузку — и поцеловал в шею, вот почему. Меня никто еще так не целовал.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Я тебя люблю.

— Спокойной ночи, милый.

XVIII

Карп, мастерски орудуя шприцем, пропитал окорок коньяком, натер его медом, натыкал в него гвоздики и задвинул противень в духовку. Он проголодался — не ел с утра. Карп положил начать ужин с артишоков, продолжить окороком с бататами, затем подать кукурузные оладьи. Ну а завершить, пожалуй что, китайским салатом под лимонным соусом и кофе с ватрушкой. Карп помыл руки, смазал их кольдкремом. Надел халат, расположился в гостиной со стаканом хереса. И тут в дверь громко постучали.

— Я вас ожидал, — сказал Карп.

Эрнст кивнул. Салли выдавила кислую улыбку.

— Входите же, — сказал Карп, — каждый жилец может наведаться к домохозяину в любое время.

Они, явно робея, сели, Карп тем временем налил им херес.

— Что бы вам навещать меня почаще. А вам, — с улыбкой адресовался Карп к Эрнсту, — следовало бы лучше заботиться о ней. Салли просто прелесть, я на днях это отметил.

— Спасибо.

— Надеюсь, — сказал Карп, — вчерашний обморок не повторялся.

Эрнст заметно удивился.

— Я чувствую себя вполне хорошо, — сказала Салли. — Правда. — Она опустила глаза, разглядывала затянутый ворсистым ковром пол. — Мы пришли сказать, что съезжаем.

— Подыскали небольшую квартирку.

— Как так получилось, что у вас оказался военный билет Николаса Синглтона?

Эрнст укоризненно посмотрел на Салли.

— Вчера утром, когда тебя не было дома, он зашел выпить чаю. Я выбежала за молоком, вот тогда, наверное, он и…

— Видите ли, — сказал Карп, — Нормана поставили в известность о смерти брата, но никаких подробностей не сообщили. Мы предполагали, что он погиб на маневрах. Несчастный случай, так мы решили… Минуточку, я сейчас вернусь.

На кухне Карп открыл духовку, провел по окороку пальцем, слизал с пальца мед. Перед тем как вернуться в гостиную, чуть прикрутил газ.

— Вы сглупили: если вы убили его, военный билет следовало сжечь, — сказал Карп.

— Билет я купил у одного барыги в Мюнхене. Вот как он у меня оказался.

— И по этой причине вы надумали сбежать?

— Мы подыскали квартиру.

— Вы конечно же знаете, что здоровье Нормана оставляет желать лучшего. — Карп откинулся на спинку стула, вздохнул. — Болезнь эта коварная. И хотя приступов амнезии давно не было, тем не менее он должен избегать потрясений. — Карп встал. — Извините.

Он снова смазал окорок медом. Окорок начал потрескивать. Эрнст, как он заметил, вернувшись в гостиную, придвинул свой стул поближе к Салли. Они держались за руки.

— Когда я познакомился с Норманом Прайсом, я работал санитаром в госпитале. Этим домом и вообще всем я обязан ему. И он никогда ничего не просил взамен. — Карп уселся в кресле поудобнее. — Как бы вы поступили на моем месте?

— На вашем месте, — сказал Эрнст, — я бы тут же поговорил с Норманом.

— Но он же нездоров, — начала Салли. — Вы сами сказали, что потрясения для него…

— Что, если я ему не скажу? Что тогда? — спросил Карп.

— Мы сами с ним поговорим, — сказала Салли.

— Что, если я вам не верю?

— Тут мы ничего поделать не можем, — сказал Эрнст.

— Откровенно говоря, — обратился Карп к Салли, — нельзя сказать, что он внушает доверие, а?

По комнате поплыл дразнящий дух жарящегося мяса.

— Почему вы не предложили мне деньги? — спросил Карп. — Мне, человеку моего племени. Надо думать, такой ход должен бы первым делом прийти вам в голову.