Кто твой враг - [36]

Шрифт
Интервал

Чарли грызло беспокойство.

Работа у него была, к тому же, если «Все о Мэри» выйдет на экран, его имя впервые появится в титрах, тем не менее Чарли не покидало ощущение, что в их компании он совсем не на таком счету, как, скажем, Боб Ландис. Приглашали их с Джои только на большие сборища. Чарли все бы отдал, имей он возможность сказать, что его зовут на куда более приватные ужины, вечеринки и застолья. Вот что, думал он, мерило успеха.

Грызло беспокойство и Джои.

При том что у Чарли не хватило денег на второй взнос за машину, Джереми был отнюдь не в восторге от его работы, да и «Камео» пока еще не приняла ни одного из его сценариев, это не помешало ему купить телевизор, проигрыватель и магнитофон — все в рассрочку. На вторник его пригласили в банк для разговора: он сильно превысил кредит.

Джои в надежде провести утро, когда ей никто не будет мешать, в свое удовольствие, разложила на ковре выкройку осеннего костюма и с ножницами в руке, как была, в черной кружевной комбинашке, уселась на полу по-турецки. Услышав звонок, она чертыхнулась. Вечно Чарли все забывает, ну что за человек. Но это был не Чарли, а рослый, деловитый Эрнст. Джои ойкнула и прикрыла рукой рот.

Норман позвонил с утра пораньше, предупредил о приходе Эрнста, сказал, что и сам заглянет на ужин, но она запамятовала. Она убежала, второпях накинула розовый стеганый халатик. Эрнст подождал, пока она вернется, и только тогда положил пилу, инструменты на пол и вынул сантиметр.

— Где доски? — спросил он.

— В шкафу. Но может быть, для начала выпьете кофе?

Эрнст прошел за ней на кухню, кофе он пил так, точно долг выполнял.

— Чарли на весь день уехал с детьми, — сказала Джои. И тут же, сообразив, как он может истолковать ее слова, спохватилась и добавила: — Почему вы не взяли с собой Салли? Мы бы посплетничали, пока вы работаете.

— Как-то не подумал.

— Вы с Салли собираетесь пожениться?

— Возможно, — сказал он. — Там видно будет.

Джои наклонилась — налить ему еще кофе.

— Вам бы это пришлось как нельзя кстати, — сказала она. — Верно?

— Что-что?

— Жениться на Салли. В таком случае вы могли бы уехать в Канаду.

Когда Джои следом за ним прошла в гостиную, Эрнст не поднял на нее глаз.

— Я вам не мешаю? — съязвила она.

— Вы не против, если я освобожу пол? Мне нужно пилить.

Джои поспешила убрать выкройки с ковра.

— Пожалуй, не мешало бы прежде застелить ковер газетами, — сказала она.

— Извините за беспокойство.

Едва он начал пилить, как Джои уселась с шитьем в кресло у окна. Как она ни старалась, ей не удавалось оторвать взгляд от молодого мускулистого тела, сосредоточенно склоненного над досками.

— Норман, как я знаю, очень хочет вам помочь.

Эрнст кивнул.

— Надеюсь, вы цените все, что он для вас сделал?

— Что вы имеете в виду?

— Многие друзья отошли от него из-за вас.

— Отошли?

— Ударив мистера Хортона, он многих настроил против себя.

— Я не просил его бить Хортона.

Всякий раз, когда он поднимал голову, в глаза ему бросались черная кружевная кромка, выглядывавшая из-под халата, и закинутые друг за друга стройные ноги.

— А у вас есть опыт, вы не раз мастерили книжные полки?

— Нет.

— Вам нравится мастерить книжные полки?

— Работа как работа.

— И все же плотничать-то вы умеете?

Никакого ответа.

— Может быть, вы хотите, чтобы я ушла? — спросила она.

Эрнст выпустил пилу, недопилив доски. Рубашка его взмокла от пота.

— Как вам будет угодно, — сказал он. — Квартира ваша.

Смуглое, с резкими чертами лицо Джои окаменело.

— К вашему сведению, мистер Лоусон отличный плотник. И он смастерил бы полки бесплатно. Норман тем не менее поручил это вам.

Эрнст хмуро взялся за пилу.

— Я не хотела вас обидеть, — сказала она.

— А я и не обиделся.

— И рассказала про это, только чтобы вы знали, как Норман старается вам помочь.

Распилив доски, Эрнст, сделав над собой усилие, спросил Джои, не подержит ли она один конец сантиметра, пока он обмерит стену. Во время обмера они раз или два коснулись друг друга.

— Почему бы вам не сделать перерыв? — сказала Джои. — А я сварю еще кофе.

Принеся кофе, Джои опустилась на диван, протянула Эрнсту чашку. Он сел рядом с ней.

— Из вас слова не вытянешь.

Молчание.

— Разве я не права?

— О чем говорить-то?

— До вашего появления Норман был серьезно увлечен Салли. Я что хочу сказать — мы все думали, они поженятся.

Эрнст откашлялся.

— Я, пожалуй, уберу за собой, — сказал он.

— Норман на пятнадцать лет старше Салли. Поженись они, ничего хорошего из этого не вышло бы.

Эрнст встал, но Джои потянула его назад.

— Допейте кофе, — сказала она.

Джои хотелось, чтобы Эрнст накинулся на нее. Чтобы он дал повод залепить ему пощечину.

Эрнст показал, что его чашка пуста.

— Я допил, — сказал он.

— В таком случае вперед. За работу.

Взгляд Эрнста упал на рукопись на столе Чарли.

— Смешная штука, — сказал он.

На столе, кроме раннего варианта «Все о Мэри», других рукописей не было.

— Вам-то откуда это известно?

— Норман дал почитать.

— Я и не знала, что у Нормана есть рукопись.

— Не понимаю вас. Ведь это Норман написал.

— Написал «Все о Мэри»? Не городите ерунды. Это сценарий мистера Лоусона.

— Вы ошибаетесь. Я знаю, что этот сценарий написал Норман.


Еще от автора Мордехай Рихлер
В этом году в Иерусалиме

Замечательный канадский прозаик Мордехай Рихлер (1931–2001) (его книги «Кто твой враг», «Улица», «Всадник с улицы Сент-Урбан», «Версия Барни» переведены на русский) не менее замечательный эссеист. Темы эссе, собранных в этой книге, самые разные, но о чем бы ни рассказывал Рихлер: о своем послевоенном детстве, о гангстерах, о воротилах киноиндустрии и бизнеса, о времяпрепровождении среднего класса в Америке, везде он ищет, как пишут критики, ответ на еврейский вопрос, который задает себе каждое поколение.Читать эссе Рихлера, в которых лиризм соседствует с сарказмом, обличение с состраданием, всегда увлекательно.


Версия Барни

Словом «игра» определяется и жанр романа Рихлера, и его творческий метод. Рихлер тяготеет к трагифарсовому письму, роман написан в лучших традициях англо-американской литературы смеха — не случайно автор стал лауреатом престижной в Канаде премии имени замечательного юмориста и теоретика юмора Стивена Ликока. Рихлер-Панофски владеет юмором на любой вкус — броским, изысканным, «черным». «Версия Барни» изобилует остротами, шутками, каламбурами, злыми и меткими карикатурами, читается как «современная комедия», демонстрируя обширную галерею современных каприччос — ловчил, проходимцев, жуиров, пьяниц, продажных политиков, оборотистых коммерсантов, графоманов, подкупленных следователей и адвокатов, чудаков, безумцев, экстремистов.


Писатели и издатели

Покупая книгу, мы не столь часто задумываемся о том, какой путь прошла авторская рукопись, прежде чем занять свое место на витрине.Взаимоотношения между писателем и редактором, конкуренция издательств, рекламные туры — вот лишь некоторые составляющие литературной кухни, которые, как правило, скрыты от читателя, притом что зачастую именно они определяют, получит книга всеобщее признание или останется незамеченной.


Всадник с улицы Сент-Урбан

Мордехай Рихлер (1931–2001) — один из самых известных в мире канадских писателей. Его книги — «Кто твой враг», «Улица», «Версия Барни» — пользуются успехом и в России.Жизнь Джейка Херша, молодого канадца, уехавшего в Англию, чтобы стать режиссером, складывается вроде бы удачно: он востребован, благополучен, у него прекрасная семья. Но Джейку с детства не дает покоя одна мечта — мечта еврея диаспоры после ужасов Холокоста, после погромов и унижений — найти мстителя (Джейк именует его Всадником с улицы Сент-Урбан), который отплатит всем антисемитам, и главное — Менгеле, Доктору Смерть.


Улица

В своей автобиографической книге один из самых известных канадских писателей с пронзительным лиризмом и юмором рассказывает об улице своего детства, где во время второй мировой войны росли и взрослели он и его друзья, потомки еврейских иммигрантов из разных стран Европы.


Рекомендуем почитать
Поезд

«Женщина проснулась от грохота колес. Похоже, поезд на полной скорости влетел на цельнометаллический мост над оврагом с протекающей внизу речушкой, промахнул его и понесся дальше, с прежним ритмичным однообразием постукивая на стыках рельсов…» Так начинается этот роман Анатолия Курчаткина. Герои его мчатся в некоем поезде – и мчатся уже давно, дни проходят, годы проходят, а они все мчатся, и нет конца-краю их пути, и что за цель его? Они уже давно не помнят того, они привыкли к своей жизни в дороге, в тесноте купе, с его неуютом, неустройством, временностью, которая стала обыденностью.


Божьи яды и чёртовы снадобья. Неизлечимые судьбы посёлка Мгла

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три сестры со своими молитвами

Как может повлиять знакомство молодого офицера с душевнобольным Сергеевым на их жизни? В психиатрической лечебнице парень завершает историю, начатую его отцом еще в 80-е годы при СССР. Действтельно ли он болен? И что страшного может предрекать сумасшедший, сидящий в смирительной рубашке?


Душечка-Завитушечка

"И когда он увидел как следует её шею и полные здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил: - Душечка!" А.П.Чехов "Душечка".


Розовый дельфин

Эта книга – история о любви как столкновения двух космосов. Розовый дельфин – биологическая редкость, но, тем не менее, встречающийся в реальности индивид. Дельфин-альбинос, увидеть которого, по поверью, означает скорую необыкновенную удачу. И, как при падении звезды, здесь тоже нужно загадывать желание, и оно несомненно должно исполниться.В основе сюжета безымянный мужчина и женщина по имени Алиса, которые в один прекрасный момент, 300 лет назад, оказались практически одни на целой планете (Земля), постепенно превращающейся в мертвый бетонный шарик.


Очень приятно, Ниагара. Том 1

Эта книга – сборник рассказов, объединенных одним персонажем, от лица которого и ведется повествование. Ниагара – вдумчивая, ироничная, чувствительная, наблюдательная, находчивая и творческая интеллектуалка. С ней невозможно соскучиться. Яркие, неповторимые, осязаемые образы героев. Неожиданные и авантюрные повороты событий. Живой и колоритный стиль повествования. Сюжеты, написанные самой жизнью.


Дети Бронштейна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третья мировая Баси Соломоновны

В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.


Русский роман

Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).


Свежо предание

Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.