Кто-то, с кем можно бежать - [101]
Она бросилась к зелёным воротам, встала на задние лапы и двумя передними нажала на ручку. Оба помчались внутрь. Асаф оглянулся через плечо и никого не увидел, преследователи ещё не добрались туда, он вбежал во двор, пробежал по щебню, пронёсся мимо колодца, среди веток деревьев, отягощённых плодами, и его сразу же объяла знакомая глубокая тишина.
Но прежде, чем обежать вокруг дома к окошку, выглядывающему из ветвей ивы, и к корзинке, которая спустится к нему с ключом, как маленький воздушный Моисеев ковчег, он заметил что-то странное и ощутил, как моментально остывает воздух вокруг его ушей: дверь дома была открыта и слегка покачивалась.
Он бросился внутрь. Динка за ним. Оба остановились, потрясённо вытаращив глаза.
Трагедия была везде. Передний зал выглядел так, как будто по нему пронёсся ураган. Пол был усеян книгами. Сотни книг, раскрытых, порванных, осквернённых. Высокие шкафы были перевёрнуты и расколоты, будто кто-то бил по ним топором. Даже алтарь был сдвинут с места, обнажив светлый прямоугольник пола. Похоже было, что его сдвинули, чтобы проверить, не прячется ли кто-нибудь под ним.
Он подумал: "Теодора", - и мгновение не решался бежать наверх, чтобы туда добраться, ему нужно было наступить на книги. Потом всё же побежал по книгам, сразу поняв, что случившееся здесь произошло, некоторым образом, и по его вине, как следствие его посещения. Стремительно и угрюмо нёсся он по закругляющемуся коридору, а мозг рисовал ему кошмары, ожидающие его в конце, знакомые ему по фильмам ужасов и самым страшным компьютерным играм. В его голове заплакал перепуганный ребёнок, и Асаф силился не поддаваться ему. Теодора такая маленькая, думал он, она как цыплёнок, как она сможет жить после такой жестокости. На бегу заглянул в спальный зал. Кровати были опрокинуты, матрацы разорваны, разрезаны ножами. В воздухе ещё ощущалась ненависть, переполнявшая тех, кто это сделал. В полтора шага перепрыгнул он шесть последних ступенек и открыл синюю дверь, заставляя себя не зажмуриться от страха.
В первое мгновенье он вообще не увидел её среди загромождавшего комнату хаоса. Потом обнаружил: в её кресле-качалке, с открытыми глазами. Она была похожа на тряпичную куклу, которую кто-то забыл на кресле. Ни одна искра жизни не светилась в её глазах. Прошла вечность, пока она приоткрыла рот, и её глаза повернулись к нему.
- Асаф, - безголосо пробормотала она, - это ты, агори му? Беги отсюда. Быстро.
- Что случилось, Теодора? Что с вами сделали?
- Беги, пока они не вернулись. Иди, найди её. Береги её. – Её глаза закрылись.
Он поспешил к ней. Опустился рядом с ней на колени, взял за руку. И тут увидел открытую рану, спускающуюся от виска к углу рта.
- Кто это сделал с вами?
Она, медленно дыша, подняла три крошечных пальца:
- Трое, - процедила она и неожиданно сильно схватила его за руку. – Звери, а больше всех – большой, Асмодей. – Она замолчала, ослабев, но её рука продолжала сжимать его предплечье, будто там сосредоточилась вся её сущность. – Запомни: он лысый – о, сатанас! – и коса сзади, чтоб его на ней повесили, аминь. – Она снова закрыла глаза, как в обмороке, но и с закрытыми глазами продолжала кипеть, и Асаф с облегчением заметил, что её речь не пострадала. – Он спрашивал о Тамар, этот упырь, бык бодливый, пакостник, а когда я не ответила, трах! По щеке ударил! Но ты не волнуйся, милый, - бледный намёк на знакомую улыбку непокорной девчонки прорисовался в ней, где-то вдали, - я его так укусила, что он никогда не забудет сладость уст моих.
- Но что же они хотели?
Она открыла глаза и устало улыбнулась:
- Её.
- А как они сюда-то попали?
- Может, ты скажешь?
Его длинные ресницы задрожали и на миг сомкнулись от боли. Это он привёл их сюда. Но как? Наверно, кто-то видел, как он выходил отсюда вчера, узнал Динку и был уверен, что Тамар в доме, прячется.
Теодора застонала и показала ему, что хочет встать. Асаф не верил, что она сможет стоять. Она поднялась, постояла, держась за него, покачиваясь, как маленький огонёк силы воли. Несколько минут они не двигались. Потом к её лицу начал медленно возвращаться румянец.
- Теперь уже лучше. Ночью было плохо. Думала – не выживу.
- От побоев?
- Нет. Он только один раз ударил. От отчаяния. – Асаф понял.
Один её палец переместился на его запястье:
- А если тебя опять видели по дороге сюда?
- Меня видели, - признался он, - за мной гнались. Я убежал. Но они могут быть где-то рядом.
Сказав это, он начал понимать то, на что до сих пор не решался: те, кто преследуют Тамар, уверены, что он с ней связан.
- Если так, - рассудительно сказала она, - то через пару минут они начнут думать, не пошёл ли ты сюда снова, и теперь тебя будут искать, не меня. А с тобой они не будут церемониться. Ты должен уйти, дорогой.
- Если я сейчас выйду, они меня поймают.
- Если останешься, тебя тем более поймают.
Они испуганно замолчали. Удары их сердец казались обоим звуками шагов в коридоре. Динка смотрела на них сверкающими глазами, дрожа от напряжения.
- Разве что, - сказала Теодора.
- Разве что – что?
- Разве что их что-нибудь отвлечёт.
Асаф не понял:
- Что может их...
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Целая жизнь – длиной в один стэндап. Довале – комик, чья слава уже давно позади. В своем выступлении он лавирует между безудержным весельем и нервным срывом. Заигрывая с публикой, он создает сценические мемуары. Постепенно из-за фасада шуток проступает трагическое прошлое: ужасы детства, жестокость отца, военная служба. Юмор становится единственным способом, чтобы преодолеть прошлое.
На свое 13-летие герой книги получает не совсем обычный подарок: путешествие. А вот куда, и зачем, и кто станет его спутниками — об этом вы узнаете, прочитав книгу известного израильского писателя Давида Гроссмана. Впрочем, выдумщики взрослые дарят Амнону не только путешествие, но и кое-что поинтереснее и поважнее. С путешествия все только начинается… Те несколько дней, что он проводит вне дома, круто меняют его жизнь и переворачивают все с ног на голову. Юные читатели изумятся, узнав, что с их ровесником может приключиться такое.
Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".
«Я был один, совершенно один, прячась под кроватью в комнате, к дверям которой приближались тяжелые страшные шаги…» Так начинает семиклассник Давид свой рассказ о странных событиях, разыгравшихся после загадочного похищения старинного рисунка. Заподозренного в краже друга Давида вызывает на дуэль чемпион университета по стрельбе. Тайна исчезнувшего рисунка ведет в далекое прошлое, и только Давид знает, как предотвратить дуэль и спасти друга от верной гибели. Но успеет ли он?Этой повестью известного израильского писателя Давида Гроссмана зачитываются школьники Израиля.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».