Кто такие эмо и готы. Как родителям понять, куда «вляпался» их ребенок - [6]
При этом они еще должны быть и прямыми. Осанна плойке! Этим нехитрым прибором бедняги эмо, которых угораздило родиться с кудряшками, часами приводят вьющиеся волосы в прямостоящее положение. Точно так же эмо, имеющие светлые волосы, красят их в черный или хотя бы более темный цвет, – в жизни эмо не должно быть ничего светлого, даже волос!
Эмо мужского пола любят также носить прическу под горшок, то есть часть волос срезана по лбу, над ушами и на ту же длину по шее. Некоторые носят бакенбарды в сочетании с бритым черепом и бородой. Бакенбарды – это печальное наследие Элвиса Пресли, лысый череп – наследие родоначальников – панков, а борода – возможно, генетическая память о старике Хэме. Такой вот коллажный боекомплект. Правда, большинство юных эмо обходятся без бакенбардов, бритого черепа и бород. Они выбирают пеп…извините, растрепанную прическу. В растрепанной прическе мальчиков волос столько же, сколько у девочек. Так что не удивительно, что папы и мамы путаются:
– Оленька, как зовут твою подружку?
– Я – эмобой Вася.
– Хм…хм…
Девочек эмо можно представить себе так, как попытался описать свою героиню Антон Соя: «Ее родные светлые волосы, цинично спрятанные под черной краской, существовали только в виде прядей на затылке. Зато спереди красовалась безумная розовая челка, такого же нежно-малинового оттенка, как и полоски на носках, которые в данный момент являлись ее единственной одеждой. Кити походила на плюшевого медвежонка: без капли лишнего – 50 килограммов непосредственности и бешеного темперамента. 1 килограмм, правда, похоже принадлежал украшениям из хирургической стали, которые, казалось, намертво были вкручены в тело подростка. Колечки в заостренных маленьких ушках, лабретты в ноздре и пухлой нижней губе, тоннели с плагами в мочках тех же многострадальных ушей, подковки в твердых девичьих сосках, навелла в пупке, барбеллы в языке…»
Итак, любимый стиль окрашивания – черный с розовым. Непременное условие – черная или черно-розовая, или просто розовая челка, закрывающая один глаз. Большое количество пирсинга. Тут у девушек-эмо большая путаница: стремясь сделать прическу «естественно растрепанной», они нередко делают анимэшные стрижки. Хотя поборники чистоты рядов эмо постоянно издеваются над рваными розовыми челками, искусственно выпрямленными кудряшками. Что же касается пирсинга, то сегодня это стиль общей молодежной моды, так же, как татуировки. По пирсингу и тату эмо отличить нельзя.
Гораздо лучше эмо отличаются по любви к значкам и игрушкам. Это необходимые атрибуты, без которых не обходится ни один юный эмо. Игрушки они любят плюшевые и прочие мягкие, подвешивают на рюкзаки или пояса (видела у одной эмо-герл пару слоников, аккуратно пришитых вместо помпона шапочки). Значки прикалываются везде, куда только можно. Нередко – прямо на штаны. У моей американской эмогерл все карманы были утыканы значками с символикой любви, мира и т. п. Дочка моей подруги полностью преобразила школьный рюкзак. Он буквально скрыт под значками – просто такая разноцветно-металлическая поверхность. Доконав материал, она перешла и на ремни. Кстати, эмо носят значки и на поясе, и на воротнике, и на шапках. Некоторые считают, что чем больше металла, тем лучше. С ними ругаются другие эмо, которые уверены, что значков нужно всего пару, чтобы соответствовали идеалам. Но большинство верит, что чем больше значков, тем эмо более «тру».
Они выбирают розовое сердце с поперечной трещиной или даже разодранное на части, любят черепа с костями, один или пару пистолетиков розового (черного) цвета с надписью «Bang–bang», черные пентаграммы на розовом фоне, рисунки героев мульт фильмов (японских или диснеевских).
Сумки предпочитают на манер почтовых или планшеток, тоже с морем значков, заклепок, пуговиц. Носят яркие силиконовые браслетики, снэпы, напульсники с шипами, крупные яркие бусы, детские совершенно заколки, часто с сердечками, звездочками, фигурками мультипликационных персонажей. Они приходят в восторг от матерчатых тапочек, раскрашенных в шашечку, полосатых гетр, таких же нарукавников.
Девушка из Сети по имени Инна выложила в Интернете такие заметки про эмо: [1]
«На днях видела в троллейбусе девочку-эмо. Говорила она эмоционально, нецензурно и очень жестко, сетовала на «урода», сделавшего ей татуировку. Говорит – больно и паршиво. Да, действительно, жаль ее.
Банду – эмо видела в «Рыбе Пиле». Они там совсем не редкость. Но тут, похоже, день был особенный (не школьные ли выпускные?): уж очень эффектно передвигались они ползком вдоль стен, разметав неизменно черные локоны. Потом увидела их на полу – зрелище завораживающее.
Может, и весьма попсово мое увлечение, но, признаюсь, облюбовала фонтаны на Московской. Приглянулись они и эмо. Тут они (по крайней мере, днем) выглядят бодрыми и довольными. Обливаются водой, осваивают скейты и ролики. Образцовая молодежь! Хожу – выжидаю, когда увижу эмо-юбки. Интересно, бывают ли они вообще? Хотя, джинсы, безусловно, надежней – вдруг вечер закончится в той же «Рыбе Пиле»?
Эмо-значки атаковали все киоски «Роспечати». Удивительная возможность буквально за тридцатник влиться в тему. По моим наблюдениям их обычно носят по 3–4 за раз. I’m emo. Emo-girl. Emo-boy. Не слишком-то разнообразно. Зато просто и выразительно. Рядом со значками продается журнал «Cool Girl».
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.