Кто такие эмо и готы. Как родителям понять, куда «вляпался» их ребенок - [3]
Все правильно: сначала внешнее, потом – внутреннее. Ведь на улице-то сразу нужно понять, кто перед тобой – друг или враг. Учитывая сложные отношения между молодежными группировками, это вопрос самый важный. И когда панки (новое тогда течение) били уже застолбивших место под солнцем хиппи, то отбор они делали именно по внешнему виду: волосатый, с «пацификом» – значит, хиппи. Цивильные молодые люди при этом их совершенно не интересовали.
Не в последнюю очередь молодежные течения и распространялись благодаря эпатажному внешнему виду. Когда-то мне рассказывали, как родилось движение хиппи в провинциальном Армавире. (Потом я слышала аналогичные истории про Урюпинск или Жлобин.) Однажды некий безымянный хиппи, решивший странствовать автостопом, был высажен на трассе у городка Армавир. Поскольку со средствами передвижения ему очень не везло и из простого любопытства он вошел в город. Первыми хиппаря увидели двое местных мужиков. Они вытаращили глаза и стали отодвигаться от него, как от нечисти. Затем его увидел местный милиционер и тоже вытаращил глаза. «Ты кто? – спросил милиционер. – Мальчик или девочка?» Хиппи сказал, что он хиппи. Милиционер не понял, но засвистел. Тем временем образовалась некоторая толпа. С вопросами. Вопросы были такие: «Ты откуда?», «Ты что, шпион?», «Что у тебя на груди?»
Хиппи ответил, что он из Москвы, что он не шпион и что на груди у него «пацифик». Услышав про неприличный «пацифик», толпа под свист милиционера стала наступать. Хиппи только что забил косячок, настроение у него было чудесное. Но при виде диких местных мужиков и баб чудесное настроение тут же улетучилось. Он решил бежать. Как раз притормозил товарный поезд. Хиппи вскочил на платформу с углем и покинул негостеприимный городок. Через год в Армавире появились собственные хиппи. Для обмена опытом они посетили столицу нашей родины Москву…Первым армавирским хиппи был приятель того паренька, которому посчастливилось собственными глазами созерцать настоящего московского хиппи.
Это вам ничего не напоминает? А мне так даже очень напоминает. Когда-то я увлеклась дневниками конца XVIII–начала XIX столетий. Это были дневники, которые вели совершенно обычные люди того времени – семейные реликвии, чудом пережившие два непростых столетия. И вот что я там обнаружила.
Некий молодой человек из городка Воронежа совершил увлекательный вояж в революционную Францию (шел 1789 год). Молодой человек с нескрываемым интересом писал обо всем, что видел. Наиболее любопытные факты из дневника он приводил в своих письмах московским и петербургским приятелям. Огромное место в переписке занимало описание французской моды. То есть именно по внешнему виду молодой человек легко определял, кто из французов революционер, а кто обыватель. И ему так хотелось выглядеть революционером, что он хвалился своим друзьям одеждой, которую носит, и прической, которую выбрал. Известно, что мода на революцию стала переползать и в Россию. Это происходило медленно, но происходило. И, очевидно, масштабы перемен были достаточно велики среди культурного населения, иначе бы зачем императрице Екатерине Великой издавать указы, запрещавшие не только чтение некоторых революционных книг, но и ношение некоторых видов одежды?! Так что в молодежной среде мода может стать синонимом образа мыслей. И сначала новые веяния охватывают внешний вид, а потом уж следуют другие изменения – интеллектуальные, мировоззренческие, политические. В XVIII веке на это уходили десятилетия, в XIX – годы, в XX – месяцы, а в наше время – недели или даже дни. Правда, как относительно массовое течение новые веяния в нашей стране образуются и сегодня очень медленно. Но гораздо быстрее, чем три десятилетия тому назад. Тогда во всем мире уже почти десять лет как субкультуру хиппи сменила субкультура панков, а у нас только еще появлялись первые отечественные панки. Готы и эмо «опоздали» куда как на меньшее время – всего на пару лет. Прогресс, однако. И понятно, почему.
В эпоху Интернета все гораздо проще. Молодежные движения, родившись где-то, очень быстро становятся известными. И если в них имеется хоть что-то, кроме эпатажного внешнего вида, то они превращаются в массовые. Поскольку никакого официального молодежного движения («Наши» не считаются) у нас не существует, то молодежное общество делится все на тех же цивильных и неформалов (которых между собой принято называть нефорами). Каждое из молодежных объединений имеет свои внешние отличия и свое мировоззрение. Но мировоззрение это часто совершенно размыто, иногда оно распространяется только на какую-то одну сферу увлечений (например, анимэ).
К тому же эти движения очень сильно помолодели. Если в советские времена в ряды хиппи или панков вливались ребята лет так с 15, то теперь никого не удивят 12-летние неформалы, а то и младше. На одном из форумов эмо я нашла 10-летних эмогерлс. А говорить об убеждениях девочек 10—12 лет совершенно бессмысленно. Им важнее быть внешне похожими на понравившуюся молодежную группу. Разонравятся эмо – станут готами, разонравятся готы – кем-нибудь еще. Почему? Да потому что так сегодня модно. А для юного человека быть немодным – это диагноз и приговор.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.