Кто следующий? - [139]

— Но мы не можем. Уже слишком поздно.

— Я так не считаю, — сказал Саттертвайт.

— Дело в том, — произнес МакНили, — что Брюстер может добровольно пойти на это. Особенно если ему придется считаться с общественным мнением. Он знает, что если он попытается сохранить должность на следующие четыре года, его управление страной будет запятнано. Никто не забудет способа, которым он добился второго срока. Это будет постоянно терзать ёго. Диссиденты уже ненавидят его — и к ним присоединится множество других людей.

Саттертвайт подождал, пока атмосфера немного разрядится, и начал говорить со спокойной уверенностью:

— Я знаю Говарда Брюстера. Он не захочет быть объектом чьей-либо ненависти. Я думаю, мы сможем убедить его поддержать действия по назначению нового спикера парламента.

Крейли вздохнул:

— Вы должны простить мне мой скептицизм.

— Я убежден, что он вполне оправдан. Но допускаете ли вы такую возможность?

— В политике почти все возможно, Билл.

— Вполне достаточно. Это подводит нас к причине, по которой мы хотели переговорить с вами. Нам нельзя допустить, чтобы члены парламента снова разбежались. Можете ли вы собрать весь состав и держать их под рукой на время между этим моментом и полуднем четверга?

Крейли откинул назад голову и, прищурив глаза, пристально посмотрел на него.

— Я полагаю, вы даже нашли кандидата, удовлетворяющего нас во всех отношениях?

— Естественно.

— Ну?

— Это человек, который почти получил эту должность. Человек, которого Фэрли хотел видеть в своей команде — человек, которого Декстер Этридж представил как своего вице-президента.

— Эндрю Би, — выдохнул Крейли. — Господи Иисусе, Билл, мне кажется, вы дьявольски искусно продумали это.

9:45, восточное стандартное время.

Большой реактивный самолет приземлился в Эндрюз, и, когда он начал останавливаться у конца тормозного пути, Лайм расстегнул ремни. Он вышел из него слабо отдохнувшим после шести часов сна над Атлантикой. Вызов Саттертвайта по скремблеру застал его в Гибралтаре, и он подчинился инструкциям, прибыв впереди остальных в практически пустом самолете и оставив Шеда Хилла с поручением доставить домой все тела, живые и мертвые.

Солнце не показывалось. Взлетная полоса была мокрой, асфальт — скользким. Весь день казался наполненным серым унынием. Аэродромный джип с надписью «Следуй за мной» с шипением подкатил к самолету. На пассажирском месте сидел Саттертвайт.

Они прибыли в Белый дом в десять-тридцать. Агенты секретной службы кивнули Саттертвайту и мрачно поприветствовали Лайма. За их продвижением в сторону рабочего кабинета президента следило множество настороженных глаз. Тут и там стояли упаковочные ящики: Брюстер уложил вещи несколько недель назад и было заметно, что их начали распаковывать.

Маргарет почти двадцать минут продержала их в приемной, прежде чем пропустить в кабинет. Тот, кто разделял общество президента, в это время скрылся чёрез боковую дверь.

Брюстер встретил их с плохо сдерживаемым гневом. Лайм, закрывавший дверь за Саттертвайтом, взглянул на президента и был снова поражен внушительностью роста этого человека, несмотря на то что уже пережил это ощущение. Брюстер нависал над ними, он заполнял собой весь кабинет, который казался так же тесен ему, как пойманному тигру клетка.

— В чем дело, Билл?

— Мы должны поговорить с вами, господин президент.

— О делах Энди Би, не так ли?

Саттертвайту не удалось скрыть легкую улыбку.

— Вы давно узнали?

— Несколько часов назад. У меня везде есть свои уши — вам, как никому другому следовало знать это. — Взгляд президента мельком скользнул по лицу Лайма: безусловно, ему хотелось знать, что делает здесь Лайм, почему он пришел с Саттертвайтом. Но его внимание быстро переключилось на Саттертвайта.

— Я полагаю, для меня настал подходящий момент произнести небольшой экспромт на тему «И ты, Брут». Это были вы, не так ли? Или мои источники ошибаются?

— Это был я.

Брюстер кивнул. Его крупная голова слегка качнулась, глаза по очереди перебегали с Лайма на Саттертвайта. Лайм ощущал исходящую от него силу и с трудом выдержал его пристальный взгляд.

Брюстер сказал:

— Ну а теперь, я думаю, вы готовы объяснить мне все причины, по которым я должен отойти в сторону и уступить Энди Би.

Ход их диалога мало интересовал Лайма. Он устал и к тому же никогда не был политиком, оставаясь вне поля игры. Он только наблюдал и ждал своей очереди.

Президент произнес:

— Я догадываюсь, что вы позволили Фицу Гранту перетянуть вас на его сторону.

— Фиц считает, что вы собираетесь расправиться с тысячами радикалов.

— Возможно, мне приходила в голову эта мысль. Это вполне человеческая реакция, Билл.

— А сейчас?

— Я по-прежнему думаю об этом.

— Это может стать ошибкой, от которой страна никогда не оправится.

— Вполне вероятно, — ответил президент, — но не по той причине, о которой ты думаешь.

— Не по той?

— С ними надо расправиться, Билл. Видит Бог, это необходимо. Если мы не можем отстоять свой авторитет и подавить негодяев, которые хотят уничтожить нас… Господи, если вы не хотите бороться, вы обречены на поражение. Но я попал в ловушку, и мне следовало это предвидеть. Я выступал против Уэнди Холландера, отстаивая умеренность и терпимость. Если я развернусь на 180. градусов и расправлюсь с радикалами так, как они того заслуживают, с меня спустят шкуру. — Кривая улыбка и быстрый взмах руки. — Я загнан в угол, не так ли?