Кто рано встаёт, тот рано умрёт - [13]

– Это Мари Бахман, дочь доктора от первого брака, – тут же информирует Эдик, перехватив мой взгляд.

Лиля неутомимо летает с посудой из столовой в кухню и обратно. Под ногами у неё на цыпочках крутится голенькая Алинка. Длинный стол уставлен множеством блюд с голубцами, салатами, соусами. Там и сям между тарелками высятся винные бутылки и горящие свечи. Эрих на правах хозяина занимает место во главе пиршества. Он легко стучит чайной ложечкой по бокалу, привлекая к себе внимание. Разговоры умолкают и все головы поворачиваются в его сторону. Лиля с Алинкой на руках тоже присаживается к столу.

– Приветствую всех участников художественной выставки, и давайте поскорее ужинать! – гостеприимно улыбаясь, произносит управляющий. Публика откликается на его незамысловатое вступительное слово жидкими аплодисментами. Приступаем к еде.

Напротив меня сидит какой-то сутулый тип средних лет с лицом брюзги и заметной плешью. Тип одет в тёмно-синий костюм из дорогой ткани. Под большим кадыком аккуратно повязан галстук-бабочка. На носу модные очки в тонкой оправе. Плешивый брезгливо ковыряется вилкой в салате. Рядом с ним клюет голубец маленькая остроносая женщина с серой кожей и чем-то вроде мокрой мочалки в качестве причёски. Наверняка заядлая курильщица.

Вопросительно смотрю на Эдика. Тот понимает меня с полувзгляда и наклоняется к моему уху.

– Это Кельвин. Кельвин Рихтер – налоговый консультант из Соседнего Городка. Вы же знаете, что в Байроне практикует масса всевозможных консультантов: налоговых, юридических, финансовых, страховых… Кельвин один из них. Сразу предупреждаю: Кельвин не любит африканцев, азиатов, индейцев, полицейских, пожарных, почтальонов, жокеев, врачей и других консультантов. Возможно, я кого-то упустил. Кстати, если интересно – он из этих самых – любителей стучать не в ту дверь. Ну, вы меня поняли? Из заднеприводного меньшинства.

– А его соседка?

Эдик небрежно замечает:

– Селина? Просто мать-одиночка из Польши. Вечно рассказывает про своего сына. Видите ли, её Мирко – мальчик-индиго, альтернативно одарён, а по-моему, по-простому – обыкновенный дурачок. Впрочем, яблочко от вишенки недалеко падает.

Эдик корчит глупое лицо. Мне постепенно становится интересно. Я же писатель, ёшкин кот! Где ещё мне брать персонажи для своих романов как не из окружающей среды? Перевожу глаза на пару мужчин сидящих напротив друг друга в начале стола. Возле красавицы Мари громко разглагольствует какой-то юный дуралей, бурно размахивая руками. Молодой парень с чёрными пластмассовыми катушками в ушах, тремя серебряными бусинками в уголке рта, длинными волосами покрашенными в разные цвета – оранжевый и фиолетовый. Сразу заметно, что творческая натура. Птицу видно по полёту, а доброго молодца по соплям. Впрочем, надо признать, что если не обращать внимания на вызывающее оперение, парень вполне симпатичный.

– Кто это сияет возле дочери Бахмана? – задаю я вопрос своему говорящему справочнику.

– Это же наш Харди! – отвечает мне Эдик таким тоном, словно все на свете должны знать Харди.

– А чем Харди ещё знаменит, кроме имени?

Эдик хихикает.

– О, Харди у нас талант! Настоящее дарование. Говорят, что он получил приглашение работать в Нью-Йорке. Когда-нибудь Харди прославит Наш Городок.

Визави талантливого Харди выглядит его полным антиподом. Бледный худосочный юноша в постоянно сползающих по длинному угреватому носу очках с толстыми линзами.

– А кто тот молодой человек, загоревший в лунном свете? – не очень тактично спрашиваю я Эдика.

– Цедрик Никс. Вечный неудачник на социальном пособии. Хотя не без способностей.

Надо же. Я не ошибся. Поворачиваю голову в другую сторону. За моей экзотической соседкой Идой жадно поглощает голубцы лысый толстяк средиземноморского облика. За ним виден коренастый азиат неопределенного возраста. Как и положено азиату, он невозмутим. Напротив этой парочки расположился ещё один южанин и утомленная солярием, стриженная под мальчика, крашеная блонди лет тридцати, чьи бицепсы, шея и плечи покрыты цветными тату. Красная майка не скрывает её мускулистые руки. Я уверен, что где-то уже видел эту загорелую мужеподобную блондинку. Наш Городок ведь небольшой. В конце стола Лиля сюсюкает с очаровательно улыбающейся Алинкой. Вот собственно и все участники ужина.

– А как зовут… – начинаю я вопрос, но Эрих опять звенит ложечкой по бокалу. Все умолкают. Я тоже.

– Предлагаю поднять бокалы за успех вашей выставки, дамы и господа! – с энтузиазмом восклицает управляющий.

Всеобщее оживление. Если ты настоящий художник, за такой тост не выпить нельзя. Присутствующие торопливо разливают замковое вино по бокалам. Мне, плешивому Кельвину и Селине любезно наливает Эдик. Я поздравляю себя с тем, что уселся далеко от Эриха. С такого расстояния лекция про винографолию после четвёртого бокала мне не грозит.

– Ну, поехали! – говорит Эдик по-русски, чокается с теми до кого может дотянуться и одним мощным глотком осушает бокал.

– Прозт! – остальные маленькими глоточками смакуют редкое вино. Я тоже не спешу побыстрее нажраться. Неторопливо ублажаю свой организм виноградным нектаром. Один Бахман скучает с кока-колой.