Кто не спрятался - [25]

— Ладно, — согласилась я. Меня даже немного развеселила эта игра. — Допустим, это действительно моя фотография.

— Откуда она взялась?

— Не знаю. Я задавала себе тот же вопрос.

— Ты бы заметила, если бы кто-то тебя сфотографировал, верно?

— Может, он пользовался длиннофокусным объективом, — говорю я, понимая, как смехотворно это звучит. Что дальше? Папарацци под домом? Мотоциклист, мчащийся мимо меня, за спиной у него — фотограф, склонившийся на одну сторону, чтобы кадр вышел удачным? Саймон не смеется, но когда я, смущенно улыбаясь, признаю абсурдность своего предположения, он позволяет себе улыбнуться.

— Кто-то мог украсть ее, — говорит он уже серьезнее.

— Да! — Такой вариант кажется более правдоподобным.

— Ладно, давай представим себе, что кто-то воспользовался твоим снимком, чтобы рекламировать услуги своей фирмы. — Когда мы вот так обсуждаем объявление, спокойно и рационально, я чувствую, как тревога угасает. Как Саймон и хотел. — Тогда речь идет о краже личных данных, правильно?

Я киваю. Благодаря названию этого явления — к тому же такому знакомому — проблема не кажется такой уж личной. Каждый день совершаются сотни, а может, и тысячи преступлений, включающих мошенничество с личными данными. В «Холлоу и Рид» приходится оставаться настороже: мы тщательно проверяем все удостоверения личности и принимаем только оригиналы документов или нотариально заверенные копии. Удивительно легко взять чью-то фотографию и выдать ее за свою собственную.

Саймон все еще пытается разобраться в том, что случилось.

— Подумай вот о чем: может ли это тебе навредить? Больше, чем, скажем, использование твоего имени для открытия банковского счета? Или подделка твоих документов?

— Это… непривычнее.

Саймон подается вперед и накрывает мою руку ладонями.

— Помнишь, как у Кейти была проблема в школе с той компанией девчонок?

Я киваю. Напоминание о той истории вот уже в который раз вызывает во мне волну ярости. Когда Кейти было пятнадцать, ее начали задирать три одноклассницы. Они создали в «Инстаграме» страничку от ее имени и выкладывали там обработанные в «Фотошопе» фотографии: голые мужчины и женщины, персонажи фильмов — все с лицом Кейти. Глупая ребячливая выходка, не более того, но Кейти очень расстроилась, когда в конце четверти все это начало набирать обороты.

— Что ты ей сказала тогда?

«Это не должно тебя задевать. Не обращай на них внимания. Они не могут причинить тебе вред», — вот что я ей сказала.

— Насколько я понимаю, — говорит Саймон, — возможны всего два объяснения. Либо на фотографии женщина, которая просто похожа на тебя, хоть и не так умопомрачительно красива…

Я улыбаюсь, несмотря на незамысловатость комплимента.

— Либо речь идет о краже личных данных, которая, пусть и раздражает тебя, на самом деле никак тебе не навредит.

С такой логикой сложно спорить. Но тут я вспоминаю о Кэтрин Таннинг — и рассказываю о ней, точно она мой джокер в покере.

— У женщины, фотографию которой я видела в газете, украли ключи в метро.

Саймон ждет объяснения, удивленно глядя на меня.

— Это случилось после того, как ее снимок напечатали на странице объявлений. Как и мою фотографию. — Я поспешно поправляюсь: — Фотографию похожей на меня женщины.

— Совпадение! У скольких наших знакомых что-то вытаскивали в метро? У меня однажды бумажник украли. Такое происходит каждый день, Зоуи.

— Наверное.

Я знаю, о чем думает Саймон. Ему нужны доказательства. Он журналист и привык иметь дело с фактами, а не с домыслами или паранойей.

— Как думаешь, может, газета попробует расследовать этот случай?

— Какая газета? — Он видит выражение моего лица. — Моя газета? «Телеграф»? Ох, Зоуи, вряд ли.

— Почему нет?

— Из этого не сделаешь статью. В смысле, я понимаю, что ты обеспокоена, и действительно произошло что-то странное, но едва ли эту историю можно преподнести как новости, если ты понимаешь, о чем я. Кражей личных данных никого не удивишь, честно говоря.

— Но ты мог бы взяться за это, правда? Выяснить, кто за этим стоит?

— Нет.

Саймон отвечает настолько резко, что я понимаю: разговор окончен. Зачем я вообще начала об этом говорить? Раздула из мухи слона, сама себя накрутила… Я отщипываю кусочек чесночного хлеба и подливаю себе вина — я и не заметила, как выпила весь бокал. Наверное, стоит что-то предпринять, чтобы снизить уровень тревожности. Заняться медитацией. Записаться на йогу. Я превращаюсь в невротика и уж точно не хочу, чтобы это сказалось на моих отношениях с Саймоном.

— Кейти рассказала тебе о собеседовании?

Я благодарна Саймону за то, что он сменил тему. И за тепло в его голосе — значит, он не сердится на меня за мою паранойю.

— Она не отвечает на мои сообщения. Я сегодня утром сказала ей кое-что глупое.

Саймон приподнимает бровь, но я не вдаюсь в подробности.

— А ты с ней говорил? — спрашиваю я, пытаясь скрыть горечь в голосе. В молчании Кейти я могу винить только себя.

— Она прислала мне сообщение.

Теперь я поставила его в неловкое положение. И быстро пытаюсь это исправить.

— Здорово, что она захотела поделиться с тобой. Честно. По-моему, это замечательно.

И я не кривлю душой. До переезда Саймона, когда у нас уже были серьезные отношения, я старалась устраивать ситуации, когда он оставался с детьми наедине: делала вид, что что-то забыла в своей комнате, или шла в туалет, хотя мне и не нужно было. Я надеялась, что вернусь — и обнаружу, что они весело болтают. Мне обидно, что Кейти не связалась со мной, но я рада, что она захотела написать Саймону.