Кто ищет, тот найдет - [42]

Когда я осталась с одним парнем наедине, я просто подошла к нему, положила руку на лоб, посмотрела в глаза, сначала загипнотизировала его, а потом внушила, что Кио (сын Хао) его лучший друг, за него нужно заступаться, нельзя его обижать, нельзя драться и что, если он будет и дальше продолжать обижать маленьких и слабых, не важно кого: детей, стариков, девочек, женщин, то после первой же драки – умрет. То же самое я проделала со вторым. А через неделю, когда я снова пришла к Хао, она не знала, как меня благодарить. Мальчик стал не бояться ходить в школу, а те два парня стали его лучшими друзьями. И сказала мне: «Ши Чин Ху, вас к себе просит зайти директор в школу». Я, конечно же, зашла в школу к директору, и знаешь, он пригласил меня к себе на работу психологом. Он был в восторге, что от одного разговора со мной ребят как подменили: «А я с ними разговаривал каждую неделю, на них ничего не действовало». Разумеется, я вежливо отказалась от его предложения. Сказала, что у меня уже есть работа и она мне нравится. Вот с тех пор Хао стала моей подругой. А теперь она выручит и нас с тобой.

Вернулась хозяйка салона и принесла нам билеты до Веллингтона и наши паспорта. Она ни о чем не спрашивала. Хао была очень благодарна Азэми за сына. Он уже учился в девятом классе, и проблем в школе с того самого дня у него ни с кем не было. Билеты были на самолет на десять часов утра по местному времени. Азэми попросила Хао, чтобы та заказала нам ужин на двоих в салон, и еще попросила ее, чтобы посторонние нас не видели. Хао так и сделала. Ночевали мы в задней комнате парикмахерской, где хранился весь подсобный материал и китайская циновка, расстелили ее на полу и сразу заснули, обнявшись, как суслики. Утром Эми (теперь я свою любимую японку буду называть только так, чтобы привыкнуть к этому имени) разбудила меня в пять утра:

– Вставай, Томас Смит, нужно на несколько часов превратиться в арабов.

– И что мне нужно делать?

– Для начала иди и прими душ, здесь он есть. – А ты уже успела вымыться?

– Искупался? Одевайся как обычно, теперь иди ко мне, садись в кресло и не дергайся, это не больно, капельку лазерной иголочкой подправлю твои веки, и ты снова станешь европейцем, как только сядем в самолет. Красненькая полосочка от иголочки пройдет за два дня, в самолете я тебе подправлю макияж, и никто даже не заметит, что тебе из русского парня пришлось превратиться в японца, затем в китайца, теперь в араба и, наконец, в англичанина, которым ты и будешь в Новой Зеландии. И попробуй докопайся, кто ты на самом деле, – Эмили смеялась. – Ну вот, тюрбан на голову, и ты – настоящий араб.

Я посмотрел на себя в зеркало и снова не узнавал себя: на меня из зеркала смотрел смуглый мужчина с чалмой на голове, черными большими бровями и такой же черной бородой.

– Ну ты мастер! – восхитился я ее работой.

– Жизнь заставит, всему научишься, – опять засмеялась Эми. – Нам пора. Нельзя, чтобы нас в таком виде застала Хао, испугается.

Эми быстро напялила поверх своей одежды черный балахон и паранджу. Мы вышли и захлопнули за собой дверь. Пройдя два квартала от парикмахерской, вызвали такси и отправились в аэропорт. Теперь я разговаривал на английском, а моя жена Эми только поддакивала мне. В аэропорту было многолюдно, среди пассажиров были и арабы, и на нас почти никто не обращал внимания. Эми внимательно оглядела весь аэропорт.

– Что? Знакомых не видно?

– Пока никого не вижу. Да и в такую рань что им здесь делать? Вот что, идем-ка в туалет, пора превращаться в новозеландцев.

– В мужской или в женский?

– Конечно, в женский, причем для сотрудников аэропорта. Смотри, как нужно открывать закрытые туалеты.

Эми достала тонкую шпильку из волос, засунула ее в замочную скважину и моментально открыла дверь.

– Эми, ты и это умеешь? Ты не перестаешь меня удивлять!

– А что ты хочешь, я по сути с детства в разведке, сначала дед учил, а потом училась на базах многих стран. И все они меня хоронили! – засмеялась Эми. – Представляешь, сколько раз я умирала? А потом воскресала, но уже в другом обличье и в другой стране.

– А сейчас? Ты и вправду рвешь со всем своим прошлым?

– Правда, и за это спасибо тебе.

Эми сбросила свою паранджу и балахон, засунула их в урну, достала свою косметичку, распустила волосы и несколько прядей выкрасила в желтый и белый цвета.

– Сейчас так модно и в Европе, и в Новой Зеландии, – пояснила она, подкрасилась, провела несколько линий у глаз и стала похожа на европейку, надела темные очки. – Ну как, похожа я на Азэми из Владивостока? – улыбалась она.

– Никогда бы не узнал, даже если бы рядом проходил. – Вот и замечательно, присядь на унитаз, теперь будем из тебя делать европейца. Снимай свою чалму и надевай кепи, сверху немножко теней и вот здесь подправим. И вот тебе голубые линзы, цвета твоих настоящих глаз, как на фото в паспорте. Ну, теперь смотри на себя в зеркало.

Она снова засмеялась. Из зеркала на меня смотрел мужчина, немножко чем-то напоминающий Сергея Скворцова, и все же это был не он.

Паспортный контроль прошли спокойно, чемоданы опять взяли с собой. Таможенник спросил: «Что везете?», Эми ответила, что кроме одежды и школьных принадлежностей – ничего. Я задышал ровно и спокойно, только когда самолет набрал высоту. А в Новой Зеландии в феврале было лето. Веллингтон встретил нас температурой плюс двадцать пять. В аэропорту мы прошли через зеленый коридор и миновали таможню, мы ведь были гражданами этой загадочной страны.