Кто есть кто в команде Трампа? - [4]

В-пятых, Дональд Трамп, наверное, первый в истории США президент, который – причем демонстративно – довольно равнодушно относится к религии. Он и до этого никогда не был особенно религиозным человеком, но его избирательная кампания показала, насколько незначительную роль традиционные религиозные ценности играют в его политическом ви́дении. Парадоксальным образом эта его особенность отнюдь не оттолкнула от него многих религиозных консерваторов, хотя на этапе праймериз у них был выбор из более близких им по духу республиканских кандидатов. Это пока оставляет открытым вопрос о том, каких ценностей будет придерживаться Трамп в этой важной для многих стран мира и миллионов людей сфере.

В-шестых, особенностью избирательной кампании 2016 года стал открытый конфликт между основным республиканским кандидатом в президенты и большей частью американских средств массовой информации, а также институтов гражданского общества. Как результат, Америка после победы Трампа возвращается к более традиционным для нее жестким отношениям между властью и СМИ, властью и гражданским обществом. Относительный «медовый месяц» между ними закончился поражением Хиллари Клинтон и уходом в отставку президента Обамы. Обычно такая ситуация хорошо сказывается и на качестве власти, и на качестве главной – расследовательской – линии американской журналистики, и на активности институтов гражданского общества, занимающихся внутренними проблемами США. Нельзя не признать, что большая часть американских средств массовой информации с большей симпатией относятся к либеральным политикам, нежели к консервативным. Журналистское и академическое сообщество Соединенных Штатов скорее либеральное, нежели консервативное профессиональное меньшинство Америки. С одной стороны, это понятно и объяснимо. Но с другой – в 2016 году они явно оказались в определенном диссонансе с массовыми настроениями среди американских избирателей и соответственно в оппозиции к Трампу.

В-седьмых, наверное, со времен президента Рональда Рейгана в Белом доме не было президента, столь тесно связанного с военно-промышленным комплексом США и американской армией, с научно-техническими и промышленными воротилами Америки и с ее мощными ветеранскими организациями. Безусловно, эти круги американской элиты всегда тяготели к республиканцам, к консерваторам, однако именно в лице Трампа они нашли своего верного политического союзника. Если при этом не забывать, что уже в период избирательной кампании новый президент умудрился сильно испортить отношения с большей частью разведывательного сообщества США, понятно, что ему вольно или невольно, но придется еще больше полагаться на военно-промышленный комплекс, военную разведку и другие структуры такого рода. Как результат, Дональд Трамп может оказаться гораздо более решительным, более агрессивно и милитаристски настроенным политиком, чем его представляют наблюдатели со стороны. Хотя это тоже отнюдь не факт. Однако он, безусловно, будет делать упор на модернизацию Вооруженных сил США, особенно военно-морских и ядерных, увеличит вложения в военно-промышленный комплекс, в содержание армии и других спецслужб.

В-восьмых, учитывая решительный настрой Дональда Трампа на максимальное следование американским национальным интересам в самом прямом значении этого слова, лидерам других стран будет гораздо труднее договориться с Трампом, труднее будет найти общий язык и договориться с Вашингтоном. Трамп, как я уже упомянул выше, гораздо менее идеологизирован, чем многие его коллеги из других стран, гораздо более их нацелен на достижение конкретных, видимых практических результатов, которые он, очевидно, предпочитает таким вещам, как «единство взглядов», «идеологическая близость» и т. д. Вряд ли его заинтересуют разговоры о духовных ценностях и вечных скрепах, зато он легко поймет разговор на языке конкретных национальных интересов. Главный вопрос, который он будет задавать себе при принятии тех или иных решений: что именно получит Америка в результате такого решения, в чем ее выгода, политическая или военная прибыль, чем это усилит страну, которую он возглавляет, как это увеличит его личный политический капитал и т. д.

Иными словами, победа президента Дональда Трампа определенным образом открыла новую эру в американской и мировой политике – эру американского государственного эгоизма в очень узком, практическом смысле этого слова. Она сменила длительный предыдущий период – период американского идеологического экспансионизма, начатого в период «холодной войны» и связанного с продвижением демократии в мире, изменением режимов, принуждением режимов к изменению политики и созданию условий для ускоренной политической и идеологической глобализации. Такое изменение безусловно отразится на всей международной системе. По сути, с приходом Трампа Америка закончила мыслить, действовать и оценивать мировую реальность в традициях «холодной войны». Она теперь, скорее, будет напоминать себя (при всей, конечно, условности такого сравнения) периода до Второй мировой войны. Трамп станет первым президентом в атмосфере новой государственной американской идеологии, основанной на американских традициях опоры на собственные, в том числе производственные и военные силы.