Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - [14]

Выходить наметил в ночное время, разделив батарею пополам. Противника подловил на «распылении внимания»: пока два расчета вели беглый огонь по врагу, два остальных с подцепленными к грузовикам пушками незаметно для немцев проскочили передний край. А там, «спешившись», начали уничтожать фрицев с другой стороны. В то время, как вконец запутанный противник крутил головой, пытаясь разобраться, откуда по нему бьют, оставшиеся, расторопно подцепив орудия к машинам, без особых помех повторили маневр своих предшественников.

Полковник Кажеухов – начальник артиллерии корпуса, в расположение которого вышла батарея, удивился несказанно:

– Неужели все живы?

Только после этого «неужели» до Иванова дошло, что командование, отправив их отряд на задание, обратно никого особенно не ждало. Главное, чтобы посланные, «пережав» раз-другой тыловые артерии противника, хоть на день, хоть на ночь, хоть на час ослабили его наступательный порыв. А дальше – обычное дело – могли сгинуть. Или вернуться. Но при этом все равно остаться в масштабном полководческом сознании уже списанными, снятыми со всех видов довольствия единицами неизбежных на войне потерь…

Отбивная по-генеральски

Будучи всего-навсего лейтенантом, Иванов не знал, да и не мог знать, что в эти драматичные дни совсем другие, гораздо более глобальные вопросы занимали наши верховные умы. Ведь заканчивался всего-навсего первый месяц войны. А немцы уже вовсю хозяйничали на землях Украины, Белоруссии, в Прибалтике. Так что срочно требовалось эту страшную военную машину как-то и чем-то остановить.

Но легко сказать «как-то»! А на деле не только мечущийся по фронтам и участкам Г. Жуков, но даже сам Верховный, еще недавно строго-настрого всех предупреждавший, что Германия на нас ни за что не нападет, испытывал очевидные затруднения. А тут еще в конце июля нависла угроза сдачи Киева и полного окружения обороняющих столицу Украины войск. Чтобы не потерять и то и другое, на срочном докладе у Сталина начальник Генштаба предложил эти войска – пока еще они не оказались в одном мешке с Киевом – срочно перебросить на самый слабый и потому самый опасный участок – Центральный фронт. Далее произошла сцена, которую Жуков в своих воспоминаниях описывал так:

«– А как же Киев? – в упор смотря на меня, спросил И. В. Сталин.

– Киев придется оставить, – твердо сказал я… Наступило тяжелое молчание… Я продолжал докладывать,

стараясь быть спокойнее.

– На западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа…

– Какие еще там контрудары, что за чепуха? – вспылил И. В. Сталин. – Опыт показал, что наши войска не умеют наступать…– И вдруг на высоких тонах бросил:

– Как вы могли додуматься сдать врагу Киев? Я не смог сдержаться и ответил:

– Если вы считаете, что я, как начальник Генерального штаба, способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине.

Опять наступила тягостная пауза.

– Вы не горячитесь, – сказал И. В. Сталин. – А впрочем, если вы так ставите вопрос… »

Далее следовала фраза, которую советская редактура из жуковской рукописи вычеркнула, и ее восстановили только в 10-м издании 1990 г .: «…мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдемся…» [9]

Без Ленина, действительно, обошлись. За два дня до кремлевской размолвки самую дорогую советскую реликвию – тело «вечно живого» вождя эвакуировали из Москвы на Урал. Судя по этому мероприятию, сам Сталин беспокоился уже не за Киев, а за Москву. Да и Жукова без своего внимания не оставил. В Генштаб, правда, не вернул. Но всю войну посылал туда, где должна была решаться судьба самых важных сражений.

Забегая вперед, следует признать, что присылка подобного рода дополнительных контролеров, которые ни за что не отвечали, а только создавали лишнее напряжение и суету, лишь мешала делу. Оторванные от своих прямых обязанностей, посланцы Ставки обязаны были докладывать Сталину каждые два часа и еще раз в день составлять итоговое донесение. Это помимо того, что командующие фронтом и даже армией тоже регулярно докладывали. Вся эта излишняя опека со стороны Вождя преследовала одну главную цель – самое важное в начале войны решение об отходе могло быть принято только с его разрешения. Из-за этого под Киевом, где командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М. Кирпонос не смог вовремя получить письменного приказа об отступлении, Красная Армия потеряла сотни тысяч солдат. Несколько позже командующий Западным фронтом И. Конев в самый критический момент из-за нарушений связи не смог доложить Сталину. А самостоятельно отвести войска не имел права. В результате около 600 тысяч красноармейцев попали под Вязьмой в окружение.

Как это ни страшно звучит, но эти сотни тысяч окруженных были лишь малой толикой жертв, подготовленных сталинским командованием к уничтожению и плену. Уже в первые недели войны счет плененных гитлеровцами наших солдат и офицеров шел даже не на десятки, а на сотни тысяч. Еще около миллиона оказались за немецкой колючкой после «котлов» под Вязьмой, Харьковом, Волховом, на Керченском полуострове. Правительство Сталина ухитрилось предать этих солдат и в плену, отказавшись поставить подпись СССР под Международной конвенцией о военнопленных. Из-за этого только они – из представителей всех воюющих стран – не получали через Международный Красный Крест помощи. И были обречены умирать от голода в германских концентрационных лагерях.