Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства - [41]

Тем временем, пока Братья в Вестминстере и вокруг него (и «в пределах Границ Смертности») продолжали кутить и провозглашать тосты, д-р Андерсон предстал перед Великой Ложей, «собравшейся в достаточной Форме в вышеупомянутом Дьяволе … 31 марта 1735 г…. и ему было приказано вставить в новое издание [его Конституций]… [упоминание о] Покровителях Древнего Масонства… от начала времен… с Великими Мастерами и Смотрителями, древними и новыми…» (с. 133). Другими словами, его попросили добавить в его Конституции 1723 г. историю Великой Ложи с 1688 по 1717 г. и с 1717-го «по сей день». Почти три года спустя, когда Великим Мастером был лорд Дарили, «… Великая Ложа в том же Дьяволе, 25 января 1738 г… одобрила эту Новую Книгу Конституций и приказала автору Бр. Андерсону опубликовать ее…» (с. 138). Краткое упоминание о его работе над текстом, роль и значение которого для настоящей истории английского и любого другого масонства трудно переоценить, не только демонстрирует решимость Великой Ложи довести до конца труд, начатый Андерсоном за много лет до того, но и свидетельствует, что позиции его «благородных и ученых» друзей, таких как д-р Дезагилье, майор Хэдден, г-н де Нойер и г-н Враден, были все еще чрезвычайно сильны. Именно эти джентльмены «… 5 ноября 1737 г… провели внеочередную Ложу во Кью Гардене… и произвели Его Королевское Высочество Фредерика, Принца Уэльского… во Вступившие Подмастерья… и Члены Цеха…», а позднее сделали его Мастером Масоном той же ложи (с. 137). Не только официальный статус масонства был выше, чем когда бы то ни было до того, но, что намного важнее, масонство под руководством Великой Ложи Англии действительно превратилось в ту самую вещь, которую изобрели Андерсон и его анонимные предшественники: легенда стала реальностью[110]. Покровительство королевской семьи стало существенной частью масонства и элементом его исторического самосознания. Так что неудивительно, что добрый Доктор посвятил свои Конституции 1738 г. «высочайшему, Могущественному и… Прославленному Принцу Фредерику Льюису, Принцу Уэльскому» [iii].

Теперь обратимся к тем моментам в Новой Книге Конституций, которыми она отличается от старой, в частности к тем, в которых наиболее отчетливо можно проследить кристаллизацию масонского исторического самосознания[111].

1. Авторское «Обращение к Читателю» представляет собой открытую апологию секретности. Она является нормальной и необходимой, поскольку «большинство обычных обществ имели и будут иметь свои собственные тайны, и, конечно же, масоны всегда имели свои, которые никогда не обнародовались в Рукописи; и, следовательно, нельзя ожидать увидеть их в печатном виде, только сведущий Брат, при помощи истинного Света, может легко найти много полезных намеков почти на каждой странице этой Книги, которые… непосвященные не могут различить (ix)… Но История здесь в основном касается самого Масонства, не затрагивая других историй более, чем это необходимо для прояснения истории Масонства, единственного предмета Книги. Хорошо знать, чего не надо говорить! Искренний Читатель, прощай!» (х). Более того, здесь ясно дается понять, что не только сама идея секретности, но также и сама эта секретность, понимаемая как «закрытый, незаписанный текст», противостоит открытому (или записанному) тексту — например, масонской истории, или антимасонскому разоблачению, такому как книга Причарда.

2. «Доисторическая» часть начинается с самого начала, с Адама, который, хотя, безусловно, и знал некие начатки геометрии, еще не был масоном в точном смысле этого термина. Этот точный смысл, в описании Андерсона, может быть сведен к двум основным элементам, оба из которых связаны с масонским эзотеризмом. Во-первых, это «… способность и универсальная практика масонов общаться без слов и узнавать друг друга при помощи Знаков и Символов… что стало необходимо по причине смешения диалектов…» (с. 6). Это положение конкретизируется в идее об «устном предании (масонов), которое было затемнено смешением народов» (с. 10). В результате этого библейского смешения языков (Вавилонская башня) возник эзотерический язык, без которого было бы невозможно продолжение существования масонства. Во-вторых, Ложа является единственной формой существования масонства, которая, как мы уже видели в изложении Причарда, имеет свой собственный эзотерический смысл. Нам сообщается, что царь Соломон первым «… разделил Членов Цеха на определенные Ложи с Мастером и Смотрителем в каждой из них… и каждый Брат был должным образом наставлен в секретности» (с. 93). Дальше мы переходим к центральному моменту эзотерического учения Ложи: «… но их [Братьев] радость вскоре была прервана внезапной смертью их дорогого Мастера, Хирама Абифа, которого они подобающим образом похоронили в Ложе около Храма, согласно древнему обычаю… Но опуская то, что не должно и действительно не может быть предано письму…» (с. 14). Таким образом, Андерсон очень ясно дает понять свою мысль. Он упоминает, как бы мимоходом, о Хирамовой легенде, никак не затрагивая ее ритуального значения, и все же подчеркивает, что есть еще многое, что не может быть раскрыто, кроме как в Ложе. Эпоха после Соломона характеризуется появлением обычая Принятия, который, согласно Андерсону, имеет за собой историю продолжительностью по крайней мере в две тысячи лет