Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства - [2]
Почему масоны раздражают или тревожат людей? Из тридцати интервьюируемых, которые могли сказать нечто определенное о масонстве, шестнадцать были по той или иной причине против него; девять высказывались с легким неодобрением, а пять говорили о нем с определенной симпатией. Из тех же 16, что были противниками масонства, только пять основывались на том, что они знали о нем, в то время как 11 ощущали, что не знают достаточно: другими словами, их отталкивал тайный характер организации. Именно эта черта раздражала интервьюируемых мной больше всего.
Но о какой секретности можно говорить, если по самому скромному подсчету библиография по масонству насчитывает около 60 тыс. заглавий? Это первый из масонских парадоксов: секретность без какой-либо секретности, а парадоксы, изобретенные кем-то другим, а не нами самими, имеют тенденцию нас сильно раздражать. Второй парадокс таков: масонство существует в почти неизменном виде с начала восемнадцатого века, безмолвно побеждая историю и ход времени, в то же время оно одержимо своей собственной историей в большей степени, чем какая-либо другая институция в мире. С самого начала Цех (как часто называют масонство) прилежно, из года в год, день за днем, вел записи о своем существовании, постоянно описывая свое прошлое, оставаясь в то же время как бы практически не затронутым историей человечества в целом. Полный корпус масонской исторической литературы по размеру может соперничать с корпусом сочинений, посвященных истории любого из крупнейших государств за тот же период (1717–1990), а возможно, и превосходит его.
Итак, почему же масонство продолжает существовать и какова его цель? Разброс мнений по этому вопросу чрезвычайно велик. Среди самих масонов взгляды различны: «разум должен быть просвещен божественным непостижимым светом» (Уильям Престон), или «сферой нашей деятельности является духовное совершенствование и улучшение своих моральных качеств» (Дж. Оливер), и даже «наивысшим удовольствием для нас является наслаждение доброй беседой» (Мартин Клэр). Столь же широк спектр суждений противников масонства: от безобидной «детской игры, которую сами дети не способны понять» (Дж. Уэйсс) до «крайнего случая институциональной бессмыслицы и религиозной несообразности, перемешанной с кощунством» (американский аноним); наконец, есть и такое мнение: «тайное стремление достичь своей злодейской власти надо всем миром» (Джон Куинси Адамс).
Два масонских парадокса — его распахнутая для всех секретность и его антиисторичная история — имеют свое происхождение не в невежестве окружающих людей относительно масонства или в неполноте знания самого масонства о себе. Эти парадоксы внутренне присущи природе масонства как религиозного феномена — и усиливаются неполным пониманием его масонами и немасонами в равной степени. Понять масонство — и это относится к пониманию любого религиозного феномена — значит понять самого себя в отношении к масонству. Средний современный автор, пишущий о масонстве, обычно относится к нему либо позитивно, либо негативно, или обладает адекватной или неадекватной информацией. Однако необходима не столько реакция (или даже знание) — нужно понимание.
Отчего же мне захотелось понять масонство — вне зависимости от моего знания о предмете? Прежде всего из-за моего интереса к религиозному символизму — ведь масонство является самой символической религией современности. Но дело еще и в том, что сегодня масонство играет особую религиозную роль. Если предшествующая эпоха была отмечена конфронтацией между силами религии и атеизма, то новая, в которую мы уже вступили, характеризуется конфликтом между все возрастающим безразличием в отношении религии и религиозным фундаментализмом. Именно в этом контексте масонство приобретает особую важность — ведь оно представляет собой некую религиозную «третью силу», силу эзотерического религиозного символизма. «Третья сила» не бывает популярной — общественное мнение по своей природе имеет тенденцию к поляризации — и это, опять-таки парадоксальным образом, является одной из причин растущей враждебности к масонству среди не-масонов в Европе и Америке. «Масонство» становится козлом отпущения: в нерелигиозных обществах — из-за своего религиозного эзотеризма, в религиозных — из-за приписываемого ему безбожия. Забавно, что при этом число масонов в мире растет — с ростом их непопулярности. Находясь — в этом религиозном контексте — между Сциллой прогрессивизма и Харибдой фундаментализма, масонство, кажется, не находится в ладу со временем. И ни сами масоны, ни их оппоненты с обоих флангов не способны увидеть, что именно это несовпадение со временем спасает масонство от забвения и служит его долголетию.
