Ксеноисторик Маркс - [4]

Маркс с открытым ртом переваривал услышанное. Они знают наши поговорки, они знают, что такое разделение труда… Ай-яй-яй… Кажется, кто-то крупно ошибся в оценке уровня развития этой цивилизации…

— А войны? — осторожно спросил он. — Войны у вас бывают?

— Взрослый человек, а такую чушь несешь… Какие войны? За что?

— Но из нашей истории…

— Ваша история — нам не пример. Вот у вас, к примеру, электричество есть. А у нас нет. Но не потому, что мы его не знаем, а потому что не нужно оно нам.

— Как не нужно?

— А вот так. Днем светло. Ночью темно. Летом жарко. Зимой прохладно. Зачем нам здесь электричество?

Маркс подумал немного.

— Ну, для автоматизации… Инструментов больше делать…

— А зачем нам больше инструментов? — неподдельно удивился "вождь". — Мы заказали плуг, две бороны взамен старых, пять ножей. Зачем нам — больше?

— Ну, ладно, не надо больше инструментов… А холодильник, чтобы продукты хранились?

— Чего их хранить? Их есть надо, пока свежие. А если не свежие — свиньям отдавать. Зачем есть не свежее?

Маркс сидел, пытаясь как-то сформулировать, доказать, что электричество — полезно. Но тут справа опять вмешался "хранитель памяти":

— Я знаю, что у вас аварии были с электричеством связанные. Машины взрывались, люди погибали — так это?

Все притихли, вслушиваясь.

— Да, было, но защита улучшается…,- начал, было, Маркс.

— Вот. Было. И всегда будет. А у нас — ни один человек не умер от электричества или за электричество. Понятно?

— Не понятно, — помотал головой Маркс.

— Что тебе не понятно, приезжий?

— История всегда развивается по спирали. И то, что было в одном месте, почти так же повторится и в другом. Так нас учили.

— А кто сказал тебе, что мы должны повторять ваши или чьи-то еще ошибки? Не думал ли ты, что это вы идете за нами, а не мы — за вами?

— Как это? — и тут Маркс замолк, обдумывая внезапную мысль.

— А вот так. Это вы прилетели к нам. Мы ждали этого. Сотни лет ждали. Не мы — к вам, а вы — к нам. Это мы, выходит, нужны вам. Наш опыт, а не наоборот. У нас нет оружия — оно просто не нужно нам. У нас нет самолетов — потому что они нам просто не нужны. Планета большая и теплая. Земля плодородная. Нам хватает той еды, которая производится без больших трудозатрат.

— Но — государство! Но как поддерживать закон без полиции? А как полиция без оружия?

— Нет у нас никакого государства. Мы все свободные люди, и никто никому не подчиняется. Мы все равны.

— Но вот же, — указал пальцем (ой, как некультурно — взвыло подсознание). — Вот же — он разве не главный?

"Вождь" хохотнул, стукнув в восторге руками по своим коленям.

— Он здесь вроде диспетчера. А я, получается, вроде учителя. А вон парни вроде охотники. А завтра они пойдут с обозом и будут вроде обозниками. а я пойду на огород и стану вроде огородником. А он, — указал "хранитель знаний" на "вождя". — Он пойдет с тобой, и будет учить тебя жить. И будет вроде учителем. Ну, понятно?

Маркс потряс головой.

— А как же прогресс?

— Что ты понимаешь под прогрессом, приезжий? Грязь, вонь, войны, нищету, воровство, деньги, — он так выговорил "деньги", как будто его тошнило от одного слова. — Это ты называешь прогрессом?

— Но… Вам же будет легче жить! — повторился Маркс.

— А нам не тяжело, — захохотал, приобняв его сзади сын "вождя". — Оставайся с нами, Маркс! У нас хорошо. Завтра будет хлеб. А потом пойдем обозом к кузнецам. А потом в другую сторону пойдем — к ткачам. А потом найдем тебе девушку. Ты умный. Ты нам годишься…

— Но ведь не бывает так… Не бывает. Равенства — не бывает!

— А вот тут ты ошибаешься, приезжий со странным именем. Равенство есть. Мы все — люди. И именно этим мы равны друг другу.

— А если кто-то сильней и больше овощей вырастит?

— Молодец! Хороший человек!

— Но он же станет богаче?

— Маркс, Маркс… Что такое "богаче"? — смеялся "вождь". — Человеку не надо больше того, что ему надо. Сколько тебе надо рубашек? Пять, десять? Их сделают. Сколько ты сможешь съесть мяса? Зачем тебе больше? Куда ты денешь лишнее? И пять ножей за одним поясом не унесешь…

— А украшения? А искусство? А культура? А…

— У нас есть все. И культура. И украшения. Если ты пишешь книгу, то тебя будут кормить. Целый год тебя будут кормить. Но если твоя книга не понравится никому и за нее потом ничего не выручить, не обменять ни на что, то тебе придется уйти. Нет, нет — ты не думай! Никто никого не гонит, не бьет. Человек сам уйдет, потому что отношение к нему будет другое. Понимаешь?

— Вы коммунисты? — спросил Маркс, пытаясь как-то систематизировать, уложить в голове то, что услышал.

— Плохо вас готовят в ваших академиях, — сурово ответил "хранитель знаний". — Мы — анархисты. Самые настоящие, природные.

***

— Главная площадь нашей столицы называется Зеленая. Потому что она самая красивая.

— А у нас была Красная…

— Разве же красный цвет лучше зеленого? Красный — он агрессивный. Он цвет боли, цвет огня и крови. Красный — цвет войны. А вон, погляди на лес, на траву… Зеленый — он жизненный, он нежный, он мягкий, он приятный, он "вкусный", даже на цвет. И наша площадь такая красивая, что иначе, чем Зеленой, мы никогда и не думали ее назвать.

Ксеноисторик Маркс, совершающий первую прогулку по планете, кивал головой, мол, понял, потом снова вздергивал голову, получив дружный крик в наушник, и старался смотреть только прямо перед собой. На орбите планеты геостационарным спутником висел звездолет, и почти все, кто не был задействован в текущих работах, смотрели сейчас в том же направлении, что и он. В отсталых цивилизациях статус лица определяется его богатством. Поэтому камеру традиционно спрятали в огромный изумруд, прикрепленный к золотому обручу. Теперь понятно, почему с таким одобрением местные отнеслись к этой детали на лбу Маркса: у них здесь самый лучший цвет — зеленый.