КС. Дневник одиночества - [39]

«Бухгалтеру возможно и негоже, а вот помощнику не помешает», – думала я, разглядывая бледно-синие цветочки на врученной вазе. Я почти искренне улыбнулась и поблагодарила всех за подарок.

Чаепитие прошло под кудахтанье сотрудниц о том, как сложно выйти замуж ближе к тридцати годам. Я не поддерживала тему.

Просто кивала. Мои немолодые коллеги давно состоялись как матери, жены. Каждый день они приходят на работу, складывают, вычитают циферки, говорят об одном и том же. Они живут по отточенной схеме: жирнеют, стареют, женят или выдают замуж детей, становятся бабушками… Все четко, ничего лишнего. Секс, наверняка, у многих из них стал мифом, а мужья давно содержат молоденьких любовниц… «Незавидная перспектива», – твердило мое околотридцатилетнее сознание.

Мой телефон молчал, ни папа, ни Макс мне не звонили. Видимо, как я предполагала, основные праздничные овации были запланированы моими мужчинами на вечер.

С работы я прибежала радостная. В квартире было тихо и темно. «Наверное, папа приготовил сюрприз!» – догадалась я, посмеявшись. Я фантазировала, что сейчас включу свет в зале, а из-за многострадального дивана выскочит мой папочка с громким возгласом «поздравляю». Даже если будет Голубева, меня это нисколько не разозлит. Конечно, будет неприятно наблюдать ее бледно-синее лицо с дежурной гримасой радости, но я представлю, что она клоунесса, заказанная на праздник. Весь вечер она будет звенеть своим колокольчиком-смехом, а под столом шарить пальцами ноги в промежности Ивана Павловича. Даже это меня не смущало! Главное – настроение!

Я обошла всю квартиру – никого не было. «Наверное, папа заехал за подарком», – уверяла я себя. На полупустых полках холодильника мерзли банки с соленьями, консервы и бутылка недопитой водки с маминых поминок; шампанское и клубника бесследно исчезли.

– Все хорошо! Оранжевый цвет! – твердила я, набирая телефон Макса.

После долгих гудков он взял трубку и холодно произнес:

– Я вас слушаю!

– Это я вас слушаю, дядя Максим! Вообще-то у меня сегодня день рождения.

Он глухо покашлял и что-то пробубнил – я не поняла.

– Что это значит? – почти прокричала я.

– Я вам перезвоню, Михаил Ильич. – Короткие гудки возвестили, что разговор окончен.

На часах было за полночь. Я сидела на кухне и жевала соленые огурцы соседки-искусницы. Оставшаяся в холодильнике водка была очень кстати. Я топила в ней свое одиночество и размышляла о несовершенстве жизни.

– Когда последний раз я была по-настоящему счастлива в свой праздник? – спрашивала я себя.

Студенчество… На мой день рождения мы собрались в маленькой комнате общаги. Народу было битком, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Много водки, хлеба и вареной картошки. Из изысков – шпроты и холодные куриные котлеты приготовленные матерью. Мы смеялись, пели песни под гитару. Студенческие товарищи преподнесли в дар сломанный компас и смешной вязаный свитер. Я тогда еще не была знакома с Максом, за мной ухаживал однокурсник… Имени его я уже и не помню… Рыжий худощавый парень с зелеными глазами. Комната была его. Когда праздник закончился и все разошлись, мы остались вдвоем прибирать послепраздничный разгром. Я осталась у него, и мы провели чудную ночь. Не то чтобы он мне нравился… Я была немного пьяна и хотелось тепла. Проснувшись наутро, я объявила рыжему приятелю, что ночные телодвижения – это плата за аренду комнаты. Тем самым я избавилась от его навязчивого внимания. Он записал меня в список стерв—шлюх и в последствии полностью игнорировал. Меня не смущал сей факт, наоборот, мое становление КС шло полным ходом, а подобные недоразумения я складывала как медальки за заслуги.

Пролистав страницы памяти, я, слегка пошатываясь, направилась в свою комнату, чтобы найти антикварную подарочную кофту. Перерыв шкаф, я все-таки нашла вязаное изделие и надела на себя. Мой одинокий праздник был в самом разгаре: я сидела за кухонным столом, роняя слезинки в рюмку. Всплывающие в памяти картинки о том беззаботном времени грели и умиляли. Выпив еще водки, я проорала несколько студенческих песен. Когда голос осип, я снова поплыла по реке воспоминаний и, причалив к берегу детства, продолжила мысленно перебирать архив дней рождений давних времен.

Родители, до побега мамы с ловеласом, меня поздравляли скромно: праздничный невкусно приготовленный ужин, лимонад и ореховый торт под названием «Подарочный» со свечами. Мы сидели за кухонным столом, папа рассказывал истории из счастливого детства, а мама натянуто улыбаясь, посматривала на часы, – она мечтала поскорее сбагрить меня спать. Я получала в подарок что-нибудь из сезонной одежды: новую куртку, сапоги, пальтишко, шапку и шарф… Я радовалась этим посиделкам. Ведь родители не ругались и делали вид, что у нас настоящая семья.

Когда мать временно исчезла из нашей жизни, папа окружил меня вниманием и заботой за двоих. Я жила весело, как очень любимый ребенок. Он устраивал мне сюрпризы: одевался клоуном и поздравлял со всякими придуманными им праздниками. Например День манной каши! Я пришла из школы, а он встретил меня с кастрюлей и в фартуке. На голове папы красовался огромный бант. Мы ели кашу с черничным джемом и громко хохотали. А в день рождения он надул огромное количество шаров. Они были везде: в зале, на кухне, в моей комнате, даже в ванной и туалете.