Крысоловка - [2]
Теперь она жила скромно, почти не выезжая в Стокгольм. Одевалась в обноски, новую одежду покупала редко. Уже не блондинка, подумалось, женщина в годах. Могла бы стать настоящей ведьмой. Если бы уже не была ею.
Посмотрела, как играет рябью на воде ветер. Свинцовая вода, белое крошево. Но снег, да и необычные весенние метели, из-за которых на Пасху встало все движение на дорогах, уже остались в прошлом, и все решили, что наступила весна. Многие даже поменяли покрышки на летние. Потом пожалели, особенно местные. Склоны в Седертелье крутые.
По ту сторону залива вырастали новые дома. Роскошные виллы класса люкс, для мультимиллионеров. А еще несколько лет назад там простирался лес. Потом пришли люди с бензопилами, понаехали бульдозеры. О стройке она узнавала из газет, в том числе и о скандале с застройщиками. Не рассчитались сполна с прибалтийскими рабочими, ютившимися в старых бытовках-развалюхах. А сейчас дома уже заселены. Вечером в канун Нового года на той стороне залива все так и сияло от салютов и фейерверков.
Повернула кран, залила воду в кофеварку. Тяжело взмахивая крыльями, к островкам полетела цапля. Серая, старая, на болотах перезимовала. Обычно птица сидела в тростниках, сложив крылья, мрачно нахохлившись. Оставляла блинчики помета, большие, белесые. Как-то раз Роза отнесла к островкам хлебный прикорм, пожалела одинокую цаплю. Но в заводях птицы не оказалось. Хищница все-таки. Умеет выследить жертву, застать врасплох, ухватить клювом, затюкать до смерти.
Сняла тарелку с сушилки, соорудила бутерброд. Две миски на полу пустовали. Роза вымыла их, наполнила одну свежей водой, в другую плюхнула ложку холодных макарон, присыпанных тертым сыром. Составила свой завтрак на поднос и отнесла в гостиную, служившую ей кабинетом. Локтем отпихнув кипу с корректурой, поставила поднос на стол.
Она жила в маленьком домике, семьдесят три квадратных метра. Красный, с белой окантовкой по брусьям балок. Когда-то здесь обитали батраки и прислуга. А главный дом, Боргвиков хутор, располагался на вершине холма. Оттуда открывался величественный вид на город и канал.
Главная усадьба чаще всего пустовала. Нет, здание не было заброшено, все содержалось в идеальном порядке на случай, если хозяин пожелает наведаться. Его звали Клас Шредер. Это у него Роза арендовала коттедж.
– Можете изредка заглядывать, присматривать за домом, – сказал хозяин, когда они подписывали договор. – Когда-нибудь поселюсь там, но пока все недосуг, слитком много дел. Вот на пенсию выйду – и переберусь сюда.
– Ну, это, очевидно, случится еще не скоро, – подольстилась она.
Шредер рассмеялся:
– Да-да… Но все-таки как насчет того, чтобы изредка наведываться на виллу?
– Ну… вообще-то… я не могу взять на себя такую ответственность… управлять домом… – замялась Роза, опасаясь, что поспешное согласие заставит его передумать.
– Да нет же, черт, я имел в виду совершенно другое. Просто дайте знать, если какие проблемы, и я пришлю человека, чтобы навел порядок. Не хочется, чтобы в дом забралась шпана и устроила там черт-те что. Город просто кишит уголовниками. – Шредер понизил голос: – Вы ведь понимаете, о чем я?
Ей всегда было трудно игнорировать ненависть к чужакам, не принимать ее на свой счет. Так что лучше бы он обошелся без намеков. Кивнула, чувствуя, как заполыхали щеки. Потянулась за ручкой.
Записала номер мобильного Шредера и даже дважды позвонила. Один раз, когда кто-то выбил оконную раму, а во второй – когда на желтом фасаде намалевали свастики. Она и не заметила, когда это случилось, и Акела голоса не подал.
Первый звонок оказался для Класа Шредера неожиданностью, хотя дело было в обед. Вероятно, оттого, что находился где-то за границей, в другом часовом поясе. Роза решила, что получилось неловко, так что в будущем лучше ограничиваться сообщениями.
Главный дом построили в конце девятнадцатого века. С тех пор его использовали под больницу, пансионат и детский приют, затем здание несколько лет пустовало, пока не появился Клас Шредер. Он вложил в реставрацию изрядные средства, отремонтировал даже коттедж. И вот уже почти пять лет Роза хозяйничает в этом домике.
Она подошла к дивану, завернулась в плед. Снизу, от залива, доносились резкие крики канадских гусей. Накануне она видела в лесу зябликов, порадовалась, что пичуги пережили недавние заморозки. Что не закоченели до смерти.
Пары, пары… Повсюду сейчас пары. Сороки, вороны, дятлы, клинтухи, большаки, лазоревки, князьки, деловито суетящиеся в гнездах. Только цапля одна. Да она сама.
