Крысолов - [7]

Савинков рассказал им во всех подробностях о роли Татарова в партии, о первых подозрениях, о проведенном расследовании. Оба слушали молча.

— Ты убежден, что он провокатор? — спросил Моисеенко.

— У меня в этом нет сомнений, — ответил Савинков.

— Значит, нужно его убить, — без тени сомнений сказал Моисеенко.

Савинков повернулся к молчавшей Беневской.

— А вы, что вы думаете?

Беневская растерянно ответила:

— Я?.. Я всегда в распоряжении боевой организации.

В ходе подготовки Савинков понял, что двоих человек недостаточно. Он решил привлечь еще троих — Калашникова, Двойникова и Назарова. Все трое жили в Финляндии, в резерве.

На совещании, когда собрались все вместе, Савинков рассказал свой план:

— Моисеенко и Беневская должны будут нанять уединенную квартиру в Варшаве. К ним вечером должны прийти Калашников, Двойников и Назаров, вооруженные браунингами и финскими ножами. Я приду к Татарову домой и приглашу его на свидание в эту квартиру.

Беневская вздрогнула.

— А не слишком ли много оружия? — спросила она. — Ведь не на дикого зверя мы охотимся…

Савинков помолчал, а потом веско заметил:

— Много оружия не бывает. Татаров опасен. И потом: вы и Моисеенко участия в убийстве принимать не будете. Как только придут Калашников, Двойников и Назаров, вы тут же уходите из квартиры и уезжаете из Варшавы вечерним поездом.

Вопросов не последовало.

февраль 1906 года, Варшава

Савинков приехал к 12 часам на главный почтамт. Там он должен был встретиться с Моисеенко.

Моисеенко он заметил сразу: тот непринужденно стоял у окошка телеграмм и что-то писал в бланке. Увидев Бориса, он сделал вид, что так и не надумал, что писать, и неторопливо вышел из здания. Борис внимательно осмотрелся, убедился, что филеров нет, для вида взял несколько газет и тоже вышел. На улице он сказал Моисеенко:

— В семь в ресторане Бокэ.

Моисеенко глазами показал, что понял и неторопливо зашагал по улице. Борис пошел в противоположную сторону, не забывая проверяться, не увязался ли хвост. Но все было чисто.

Вечером в ресторане он занял угловой столик, заказал рюмку коньяка и стал дожидаться Моисеенко и Беневскую.

Вскоре появились и те. Беневская была задумчива. Они присели за столик Савинкова.

— Квартиру сняли, — заговорил Моисеенко. Он всегда был неразговорчив и поэтому говорил кратко и отрывисто. — На имя супругов Крамер на улице Шопена.

Разговор за столом не клеился. Наконец, Беневская спросила:

— Значит, завтра?

— Да, завтра, — ответил Савинков.

Разговор снова прервался. После долгого молчания Моисеенко спросил Савинкова:

— Ты вернешься в Москву?

— Да, в Москву.

Разговаривать больше было не о чем, и Савинков встал, попрощался и вышел. Он направился в Уяздовские аллеи. Там он должен был встретиться с остальными тремя членами покушения.

На утро Савинков уже звонил в квартиру Татарова. Дверь открыла мать Татарова, седая сухонькая старушка. Савинков поздоровался и спросил:

— Дома ли Юрий Николаевич?

— Дома, зайдите сюда, — старушка пропустила Савинкова в квартиру.

Савинков прошел в невысокую, длинную, уставленную цветами залу. Минут через пять на пороге появилась плотная, высокая фигура Татарова. Увидев Савинкова, он в нерешительности остановился на пороге.

— Чем могу вам служить?

— Здравствуй, Юрий, — сказал Борис. — Я проездом в Варшаве. Здесь все члены следственной комиссии ЦК. Мы хотели бы дать тебе возможность оправдаться.

На щеках Татарова выступили красные пятна, руки задрожали. Татаров, похоже, догадался, зачем приехал Савинков.

— Мне нечего говорить, — во рту вдруг пересохло, и Татаров проговорил это почти шепотом.

— Ты знаешь, Юрий, есть новые факты, — Савинков был совершенно спокоен, как будто приглашал Татарова не на его собственную казнь, а на увеселительную прогулку с дамами. — Есть мнение, что провокатор на самом деле не ты, а другой.

— Кто? — резко спросил Татаров.

Савинков понял, что сболтнул лишнего. Назвать сразу он никого не мог. Не приходило в голову.

— Вообще, — замявшись, сказал Савинков, — Влада, кажется, что-то напутала, вернее, напутал ее информатор…

Татаров сделал вид, что поверил. Он находился на последней стадии, еще немного и он сорвался бы.

— Так ты придешь? — спросил Савинков.

— А кто там будет?

— Все наши — Чернов, Тютчев, я. Ну, как?

Татаров напрягся.

— А ведь вы уверены, что я провокатор. Как же вы не испугались прийти ко мне?

Савинков не ожидал такого вопроса. Он онемел.

Надо что-то придумать, — пронеслось в его голове, — иначе все пропало.

— Ну, — начал Борис, — для меня этот вопрос еще не до конца прояснен.

И Савинков замолчал. Татаров тоже молчал. Он неотрывно смотрел в глаза Савинкову. Но Борис сумел выдержать этот взгляд и даже смог криво улыбнуться.

— Хорошо, я приду, — проговорил Татаров и протянул руку Савинкову. Тот, совершенно не смутившись, пожал руку, назвал адрес и быстро удалился.

20.00

Назаров занял позицию в дворницкой. Дворник оказался мужик разговорчивый, тем более что Назаров принес с собой бутылку вина. Пил в основном дворник, а Назаров смотрел в окно. Около девяти вечера он заметил Татарова, который быстро прошел к подъезду.

Назаров посидел еще с минуту: рассчитав, что Татаров уже поднялся наверх, вышел из дворницкой и пошел в подъезд.