Крысиными тропами (том I-II) - [17]

Былые думы и мысли не просто изменились, а треснули и развалились на тысячи острых осколков, когда Виант оказался в камере Изолятора временного содержания. Ни одна из его многочисленных виртуальных подружек не пришла к нему на свидание, не принесла хотя бы маленький кусочек копчёной колбасы, хотя новость о виртуальном ограблении «Шинбанка» и фотография Вианта прошли по многим федеральным телеканалам. Несколько раз в Изоляторе его навестили родители, но и они не могли надолго задержаться в Москве. Жизнь в столице очень даже недешёвая.

С какой же завистью Виант смотрел на тех счастливчиков, которых регулярно навещали жёны и дети. Какими горькими и ядовитыми ему казались вкусные пирожки и булочки, когда сокамерники угощали его домашней снедью. Именно тогда, в Изоляторе временного содержания, Виант решил, что если ему будет суждено выйти на свободу, то он обзаведётся постоянной женщиной, женой.

Былые переживания и решения за три года потускнели и покрылись пылью. Легко быть «монахом», когда вокруг тебя совсем не сексуальные морды уголовников или наглые физиономии вертухаев. И вот, словно порох, былые надежды и мечты ярко вспыхнули с новой силой, когда на пороге его номера появилась женщина, первая встречная женщина за долгие три года. Пусть молодая и красивая, но, увы, совершенно недоступная.

Ладно, Виант остановился у столика, может быть у него ещё будет шанс сойтись с этой прекрасной незнакомкой и провести с ней в этом номере, на этой чудесной постели, не одну счастливую ночь. А пока не помешает взглянуть, что она там принесла на ужин.

Взгляд упал на эмалированный поднос, желудок тут же забился в истерике и принялся биться головой о позвоночник. Виант нервно сглотнул. Суп, кажется борщ, с зеленью. Большая тарелка пюре, причём Виант шумно потянул носом, не на пустой воде, а на молоке со сливочным маслом. И-и-и…, прости господи, поджарка, большой кусок. Запечённая корочка местами треснула, наружу выглянули светло-коричневые волокна мяса. Да-а-а… Это не тюремная баланда, котлета из жира и хлеба или гидрокурица. А запах… Номер для младшего научного сотрудника наполнился обалденными запахами мяса, масла и свежего хлеба.

Руки со скоростью языка хамелеона схватили ложку. Так и хочется бухнуться на стул и на максимально возможной скорости закидать в себя всё это богатство, набить брюхо, пока не спёрли или не отобрали. Но нет! Виант резко выпрямился, стальная ложка брякнулась обратно на стол. Пора завязывать с тюремными привычками. Как свободный и культурный человек он в первую очередь помоет руки. Или, Виант покосился на рукав тюремной робы, вымоется целиком и полностью.

Тюремные шмотки улетели в тот же угол, где уже прикорнул тощий сидор. Виант с головой залез под тёплые струи воды. В санузле на полке под зеркалом нашлись зубная паста, мыло и пакет с одноразовыми бритвенными станками. А рядом с душевой кабинкой прямо на стене дозатор с тёмно-розовым душистым шампунем. Виант отмылся от души. Это не тюремная баня с деревянными шайками, которыми пользовались ещё жертвы товарища Сталина. Кажется, будто с мыльной пеной с головы, с плеч и с души стекла тюремная грязь и вонь, сам гнилой дух мест лишения свободы.

Почти сухой, с полотенцем вокруг талии, Виант распахнул шкафчик. Да-а-а…, на одежде явно решили сэкономить. Из всего многообразия достижений мировой моды в номере для младшего научного сотрудника нашлись лишь лёгкий костюм цвета стали из брюк и куртки с длинными рукавами. На самой нижней полке приютились лёгкие ботинки, которые больше похожи на мягкие кеды для физкультуры в школьном спортзале. Виант пощупал рукав стальной куртки — хэбэ. Зато на самой верхней полке нашлись синие трусы-плавки и белая футболка.

Спустя двадцать минут, чистый, сытый и страшно довольный, Виант забрался под тонкое одеяло. Ладони между тем всё ёрзают и ёрзают по мягкой простыне и всё никак не могут насладиться приятными ощущениями. Это, это, губы опять растянулись в самодовольной улыбке от уха до уха, это не тюрьма.

Почти два года Виант стирал не только вонючие подштанники, но и постельное бельё. Главная задача тюремных простыней и наволочек обеспечить заключённому некий минимум гигиены, иначе первая же залётная инфекция выкосила бы население Облака под ноль. Так, будучи ещё на воле, Виант упорно не мог поверить, будто в самом начале третьего тысячелетия люди в тюрьмах до сих пор умирают от обычного гриппа. Но это действительно так.

Здесь же, в номере для младшего научного сотрудника, совсем-совсем другой уровень. Даже самая простая и дешёвая гостиница обязана обеспечить не просто минимум гигиены, а некий минимум комфорта, чтобы клиенту, ну или младшему научному сотруднику, было приятно лежать на кровати, не говоря уже о том, чтобы спать на ней.

Виант перевернулся на левый бок. Удивительно, но только здесь и сейчас он, наконец-то, почувствовал себя свободным, свободным человеком, свободной личностью. Быстро и незаметно полный желудок и мягкая постель сморили Вианта.

Глава 3. Когда добровольцев нет

Вежливый и тихий, но весьма настойчивый стук отбойным молотком продрался сквозь уши и долбанул по мозгам. Глаза резко распахнулись, Виант рывком сел на кровати. Край одеяла сполз с груди. Что? Уже подъём? Уже утро? А почему темно? Почему дневальный не включил свет? Пальцы машинально сжались в кулаки, Виант затравлено оглянулся по сторонам.