Крысиная нора - [8]

— Третий Храм! — догадался Ларин. — Вы, Мистер, исподволь подводите нас именно к нему!

— Да, главный аналитик ГРУ, — подтвердил потусторонний гость. — Все вы хорошо представляете опасность для мира в случае восстановления главной иудейской святыни. В мир придет Антихрист…

— Это… не фигура речи? — осмелился спросить Бурлак.

— Нет, Леонид Михайлович. Этот парень из темных пенатов давно ждет выхода на сцену. После его появления все то, что я вам показал, покажется милыми, забавными подмостками. Антихрист вздыбит планету…

— Он что, будет не в физическом теле? — поинтересовался Быстров.

— Парень появится в самом натуральном, человеческом обличье. Но Машиах будет иметь также и сугубо астральные, и ментальные — причем неограниченные — возможности. Как говорится, «един в трех лицах».

— Но что мы сможем противопоставить ему? — запальчиво воскликнул, не сдержавшись, Котов.

— Надо так сделать, чтобы Третий Иудейский Храм никогда не был воссоздан, — сказал «Басилашвили». — Но как всегда есть «но»!.. Дело даже не во взбесившемся Хабаде, иллюминатах и масонах всех статей. Загвоздка в рептилоидах и сотрудничающих с ними инопланетянах. Именно от них исходит прямая угроза.

Вам предстоит трудная миссия. О ней вы скоро узнаете, так как в это дело будут вовлечены президенты Соединенных Штатов Америки и России.

С Визионером начали происходить изменения. Черты «Басилашвили» стали размываться, и на военных глянуло настоящее инфралицо Мистера. Оно было несколько треугольным и имело слегка синеватый оттенок. А посреди лба горело красное пятно: третий глаз!

— Мне… некогда… — успел пробормотать Визионер и исчез.

Ларин и его гости несколько минут сидели в полной прострации.

Затем Сергей Петрович повернулся к Бурлаку и произнес:

— Леонид Михайлович! Завтра в десять ноль-ноль жду вас с полковником Быстровым у себя с подробнейшим докладом… по этой теме.

Рука генерал-лейтенанта прочертила полукруг и остановилась на том месте, где совсем недавно еще сидел Мистер.

Стул, между прочим, оказался настоящим…

* * *

После отъезда гостей у нас с Лариным долгий разговор. Генерал-лейтенант и я сидим в том же кабинете, где не так давно произошло удивительное явление Визионера.

Я без утайки рассказываю тестю о Мистере, с которым уже неоднократно виделся, о его роли в переустройстве современного мира.

— «Басилашвили» лично ни во что не вмешивается, Сергей Петрович. Мы, люди, для него всего лишь — человекоорудия. Как, впрочем, напрямую не вмешивается ни во что и Белый Лама Гъялцен…

— Это еще что за персонаж? — голос Ларина взлетает к потолку.

Я раньше и не знал, что у генералов такие зычные голоса, точнее луженые глотки…

— Ты, отрок, насчет луженой глотки поосторожней, — строго замечает Сергей Петрович, подловив меня в очередной раз на неприкрытой ментальной деятельности. — А про генеральские голоса… правильно мыслишь. Иной раз на вас, подчиненных, гаркнуть не грех. Распустились совсем… как же, с Визионерами сотрудничаете, со всякими ламами. А ваш начальник, генерал-лейтенант, ни ухом ни рылом…

— Гъялцен-ринпоче, между прочим, является наиважнейшей единицей всего личного состава войсковой части. Штатное расписание, кстати, утвердил сам Игорь Иванович[18]!

— Ну, если сам Угорь[19] утвердил…

Сергей Петрович остывает. Но все-таки просит рассказать о Мистере и тибетском ламе более подробно.

Я охотно выполняю его просьбу-приказ и рассказываю о прошлогодней памятной поездке в Тибет, посещении монастыря Ганден. Сообщаю я Ларину и о тех переживаниях, через которые мне довелось пройти при посещении этого подспудно памятного места, о встрече со своим гуру.

— Выходит, ты, Дима, в прошлой жизни был этим самым… — говорит тесть, по скверной привычке не выдавая своего знания темы и всех нюансов. — Ладно — ринпоче!.. Я все эти хитрые факты о тебе помню, просто хотел тебя прозондировать, — улыбается он.

— В чем именно прозондировать? — удивляюсь я.

— А не возгордился ли ты, мол, я — тулку Норбу, драгоценный, так, кажется, переводится термин «ринпоче»?

— Все-то вы знаете… — уклончиво отвечаю я и добавляю: — Как видите, я совсем не загордился.

— Вижу… — ворчит генерал-лейтенант. — У меня, к твоему сведению, должность такая: стараться понимать подчиненных по их поступкам и анализировать.

— Ага! Чтобы моделировать любую предполагаемую или неожиданную ситуацию, — подхватываю я.

— Соображаешь, отрок… — удовлетворенно крутит седой головой Сергей Петрович, затем его глаза вновь сужаются.

Это, как я знал, — предвестник неприятного поворота мысли.

Так оно и происходит. Ларин встает, почему-то ходит вокруг стула, «подаренного» Визионером. Видимо, его генеральские мозговые извилины как-то настраиваются на воспоминания об инфернальной личности, совсем недавно устроившей прямо здесь настоящий спектакль-показ.

— И мне, руководителю такого важного Управления в системе разведки, приходится выдавливать по каплям все сведения обо всяких там мистерах и белых ламах!

— Мы с Леонидом Михайловичем посчитали, что вы, Сергей Петрович, превратно поймете все эти рассказы…

— Я, выходит, ретроград! — взвивается Ларин, натыкается на «визионерский» стул и несколько остывает. — Через три дня я жду полнейший письменный доклад обо всей этой чертовщине, полковник Быстров! Это — в дополнение к вашему с Бурлаком устному объяснению всех этих памятных событий.