Крымский тустеп, или Два шага налево… - [35]

Самого «скандалиста и карьериста» особо не держали, но Горшков и Октябрьский поставили ему задачу забрать всех, кто имеет отношение к флоту и соответствующий опыт. К флоту имели отношение все: формировал батальон Бархоткин. В итоге «штабного сражения» потеряли восемьдесят человек, оставшихся служить на 3-м Украинском. Батальон перебазировался в Таврию, в Железный Порт, и с сентября приступил к разведке подступов к Очакову. Положили цветы и поставили водку на могилу Александра Сергеевича, которому посмертно, но, все же, дали Героя. Пять человек, оставшихся в живых от того самого первого разведвзода флотилии, распили наркомовские на его могиле и дали трехпатронный залп. Чем немедленно вызвали артобстрел Первомайского: 18,3 артиллерийских кабельтова отделяет их от ближайшего немецкого орудия. Немцы и румыны минировали подступы к Очакову, минировали вход в Березанский лиман. Есть сведения, что Березань тоже минирован и проход между ним и берегом. Периодически мины появляются и в других местах. Немцы продолжают минирование с воздуха. Доложил обстановку: «Противник успел подготовить противодесантную оборону. Ускоренными темпами строят аэродром севернее Очакова. Насытили местность 88 миллиметровками. Крепость и аэродром надёжно защищены от ударов с воздуха. Большое количество орудий не даёт возможности вести траление.»

Операцию признали невозможной, потому, что флот пока не получил должного количества боеприпасов, чтобы «снести» Очаков. Тогда Дмитрий предложил разместить в Покровке 152мм орудия, прикрыв их батареями МЗА и КЗА, плюс, пока погода позволяет, переместить сюда один из истребительных полков для прикрытия батареи.

— У немцев нет орудий, способных достать эту батарею. Мы можем вести беспокоящий огонь, как по крепости, так и по аэродрому.

— Шестидюймовых снарядов у нас хватает.

Ночью на Первомайку доставили дальномер, отъюстировали его, замаскировали. На следующую ночь привезли тяжеленные бронесегменты, снятые с Северного форта, которыми три ночи укрывали дальномер. Обстреливали и бомбили форт часто. Сегменты не сильно помогли, дальномер, всё-таки, повредили немцы, но он позволил нормально пристреляться и, в последствие, использовали таблицы, полученные с его помощью. Первый налёт дивизион МЛ-20 совершил утром 22 сентября. Флот прислал три тральщика, работу которых должна была прикрыть артиллерия. На глазах у немцев они начали тралить подходы к Кинбурнской косе. Немцы начали пристрелку. Последовала пристрелка со стороны нашего дивизиона. Через залп перешли на поражение. Батарея была подавлена, больше открывать огонь они не решились. Тральцы пробежались между Кинбурном и Березанью, вытралили несколько мин и расстреляли их. Отошли. Немцы, со второй батареи, открыли огонь по Первомайке и получили сразу точный ответ по своим позициям, так как привязка уже была. Батарея замолчала. Дима доложился командующим флотом и флотилией.

— Давай сюда!

«Давай сюда!» — это в Севастополь! Пришлось трястись на полуторке до аэродрома, потом лететь в Херсонес. Оттуда в штаб флота. Намечалась операция, поэтому он взял с собой Соню Красовскую, которая обычно находилась в штабе или на КП руководителя операции. С апреля месяца, сразу после свадьбы, Дмитрий стал ещё более официально относиться к ней: подвыпив на свадьбе, она расплакалась с Финой, и сообщила той, что для неё существует единственный мужчина, который её привлекает, и это муж Десфины. Фина, естественно, почти сразу сообщила об этом Диме, тот фыркнул, но, решил про себя, что надо быть настороже: может подставить. Впрочем, Соня поняла, что болтнула лишку, и тоже заняла такую же позицию: строго официально, сухо и выдержано. Обоих это устроило. Со временем, это вошло в привычку. Полёт на малой высоте над тёплым морем в условиях начинающейся осени: это нечто! В Херсонесе Соня вышла из самолёта совершенно зелёной, её шатало. Благо, что машина, присланная командующим, пришла с небольшим опозданием. Отказавшись от кабины, она залезла в кузов. Там её проветрило, она раскраснелась, повеселела. Подъехали «Г»-образному двухэтажному зданию штаба, с трехэтажной башенкой, на Матросском бульваре, машину пропустили во двор, оттуда по ступенькам поднялись в приёмную командующего флота. Вдруг, Соня как заверещит:

— Дядя Степан! — и кинулась на шею какому-то лётчику, который оказался генерал-майором Красовским, командующим 2-й воздушной армией, которая недавно прибыла на Южный фланг фронта для усиления. Шуму было довольно много, среагировал даже Филипп Сергеевич, вышедший из кабинета на шум. Дмитрий доложился, а генерал-майор представил свою племянницу командующему. Октябрьский сказал Матвееву пройти в кабинет.

— Шуму-то, шуму сколько! Откуда она взялась в штабе?

— Начальник радиостанции моего батальона, товарищ комфлота, прибыла со мной, будет обеспечивать связь со штабом флота.

— А справится? На вид, вроде, кукла! — недоверчиво спросил вице-адмирал.

— Она с начала войны в разведке АВФ, ещё раньше меня начала служить здесь. Всегда её в этом качестве используем. Никогда не подводила.

Горшков тут же подтвердил, что это так.