«Делай „раз“, делай „два“, делай „три“» — раздавалась команды старшины второй статьи Бобича, и отделение кололо штыками соломенные чучела, отбивая штыками и стволами винтовок торчащие из их палки-винтовки.
— Старший краснофлотец Матвеев! Энергичнее! Вам замечание! — послышалось сзади. Матвеев остановился и повернулся лицом к «комоду».
— Товарищ комод! Разрешите взять другую винтовку? Тогда буду энергичнее!
— Вам что, в бою будут оружие менять? — Бобича аж перекосило.
— После таких «упражнений» мне необходимо заново её пристреливать! Снайперская винтовка предназначена для другого! Это всё равно, что микроскопом гвозди заколачивать!
— Отделение! Смирно! Старший краснофлотец Матвеев! Бегом к старшине роты и положите ему о вашем неподчинении!
— Есть! — вскинув винтовку на плечо, и придерживая её рукой, добежал до края площадки, увидел старшину роты на левом фланге и побежал туда. Перешёл на строевой.
— Товарищ главный старшина! Разрешите обратиться! Старший краснофлотец Матвеев!
— Что у тебя? Опять с Бобичем поругался?
— Да, товарищ старшина! Получил замечание от него за неэнергичный отбой «винтовки» противника. Вступил в пререкания, что это всё равно, что микроскопом гвозди заколачивать. Я — снайпер, и эта винтовка не предназначена для штыкового боя.
Филимонов покрутил головой, окрикнул какого-то бойца из первого взвода.
— Гришанин, ко мне! Дай винтовку! Держи! В атаку, вперёд! — и побежал за Матвеевым, наблюдая за его движениями. Тот не ломанулся напрямую, а бежал коротким зигзагом, постоянно смещаясь вправо и влево. Добежав до линии чучел, правильно и резко атаковал четыре подряд мишени. Последовала команда «Стой!»
— Молодец! Умеешь действовать. Ну-ка, пошли обратно.
Матвеев вернул винтовку Гришанину, и они со старшиной прошли к месту, где занималось отделение. Вызвав отделение назад, старшина дал команду: «К бою, вперёд!». Матвеева он оставил рядом с собой. Посмотрев на «атаку», он послал его в строй и подозвал Бобича. Довольно долго что-то выговаривал ему, затем забрал у него винтовку и подозвал Матвеева.
— Матвеев! Держи! — он перекинул ему винтовку, которую тот поймал, и забросил за спину свою.
— В атаку, вперёд!
Пришлось ещё раз показывать атаку. После этого ему разрешили не использовать «его микроскоп для забивания гвоздей». Но, вечером он получил наряд вне очереди за что-то другое от Бобича. Такие мелкие стычки с командованием преследовали его всё время, с того момента, как Кронштадское высшее военно-морское училище имени Фрунзе эвакуировали в Астрахань, а оттуда в Актюбинск. Там четверокурсников произвели в командиры и направили в бригады морской пехоты лейтенантами и командирами взводов, всех, кроме него. Ему же не повезло нарваться на военкома училища бригадного комиссара Ефименко в момент своего бурного свидания на лестничной клетке камбуза с поварихой. В результате спорол нашивки мичмана, стал старшим краснофлотцем и угодил в 83 морскую стрелковую бригаду старшим стрелком.
По приезду в Баку, с помощью «огнетушителя», добытого по дороге на станции Кизляр, получил редчайшую АВС-36 с оптическим прицелом (их всего выпустили 2000 штук), с записью в краснофлотскую книжку, не так давно введённую на флоте и в армии, и был направлен старшим стрелком во второе отделение второго взвода 9-й роты третьего батальона. Командиром отделения был старшина 2 статьи Бобич Роман Васильевич. Из Осиповичей, что под Минском, точнее, из маленького села под Осиповичами под названием Верайцы, в 60 километрах от Минска. Тот служил второй год, а Дмитрий — шестой, из них три с половиной года в ВВМОЛУ имени Фрунзе. Однако, общего языка с командиром они не нашли, и начались постоянные придирки. Шел октябрь 1941 года, РККА отступала по всем направлениям, родная Беларусь отделенного уже была под фрицем, он нервничал, и срывал это на всём отделении.
Филимонов был с ЧФ, служил более 10 лет, добровольно перешёл с «Парижской Коммуны» в 83 бригаду. Весь средний и старший комсостав бригады был с Черноморского флота. Но бригада формировалась как из состава добровольцев с трех флотов, так и из призывников запаса. Военкомы на местах смотрели только на ВУС, он должен был быть флотским. Но, большинство личного состава опыта сухопутных боёв не имело. Поэтому сразу в бой их не послали, а дали месяц на обучение личного состава. Близился ноябрь 41 года, немцы были под Москвой, в Крыму, под Ленинградом, Мурманском и под Ростовом.
Высокий и видный Матвеев сильно выделялся в роте. Он успел получить «практику» в 40-м году под Ленинградом, но, Филимонов, который после учебного дня подошёл с этим вопросом к ротному, старшему лейтенанту Россу, получил от ворот поворот:
— Ты его характеристику видел? Краше в гроб кладут! Хлебнём мы с этим распи-ем горюшка по самое не хочу! И вообще, штат укомплектован, и завтра грузимся в вагоны и выдвигаемся в Коноково. Дальше будем посмотреть. Подъём в 5.30!
Прибывшего на внеочередной наряд Матвеева, старшина отправил спать, ничего не объяснив. Ночью Диме снился сон, как они с Настей в Ленинграде бродили по набережным и наблюдали разводку до утра. Снились её плотные тугие груди и прерывистое дыхание. В самый интересный момент прозвучал голос старшины Филимонова:
