Крымская война. Соотечественники - [124]
– Это что-то из вашей истории?
Велесов улыбнулся.
– Нет, это фантастика. Тот же жанр, что и свифтовская «Лапута». Выдуманные события, вроде сказок, но на основе научных знаний. А эта книга была особенно популярна в дни моей молодости. Лучше бы, конечно, дать вам что-нибудь из реальной истории, но у меня все в электронном виде – в устройствах с экранами, вы их видели. А эту я взял в библиотечке «Адаманта». Так что вы с ней поосторожнее, еще возвращать…
Адашев открыл томик и прочел наугад:
– «…бархатный магнитофонный бас вещал: «Там, за гребнем лощины, коварный враг. Только вперед. Только вперед. Рычаги на себя и – вперед. На врага. Вперед… Там, за гребнем лощины, коварный враг… Рычаги на себя и – вперед…»
– Ух ты, здорово! – Коля Михеев (куда только делась недавняя мрачность?) по-детски вытянул шею, заглядывая товарищу через плечо. – Тоже про танкистов?
Велесов растерялся.
– Не то что бы про танкистов… В общем, молодые люди, прочтите, а потом, если захотите, обсудим. А пока извините, дела. Завтра в час пополудни жду вас на пирсе. И вот что…
Он чуть помедлил.
– Надеюсь, вы, все трое, будете при оружии?
И, не дожидаясь ответа, повернулся и зашагал прочь, оставив константиновцев в недоумении.
IV
– …завтра жду вас всех у себя, на Владимирской. Откупорим отличное бордо, из запасов покойного Сент-Арно. Кстати, его повар тоже служит у меня – переманил у городского головы. Назавтра он сулит яйца а-ля пашот под голландским соусом. Пальчики оближете!
«Алмаз» стоял на обычном месте, на бочке, напротив Графской пристани. Блики играли по стенам и подволоку, отскакивая от серебристой морской поверхности – по случаю нежаркого дня кондиционеры не работали, и солнечные лучи свободно проникали в отсеки через отдраенные иллюминаторы.
Великий князь приехал на крейсер к трем склянкам, велел сыграть большой сбор, и после приличествующих речей офицеры спустились в кают-компанию, к накрытому по-праздничному столу.
За обедом горячо обсуждали новости. После того как варненский десант соединился с идущей с севера Дунайской армией, Горчаков начал готовить большое наступление. Турки не стали дожидаться и стремительно откатывались к Бургасу, бросая артиллерию и обозы. Европейские газеты на все лады повторяли заявление князя: «Мои гренадеры остановятся только на берегах Босфора!»
Болгария, воодушевленная успехами «братушек», полыхнула от края до края. В Варну потянулись ходоки, гонцы, делегаты от повстанческих вождей, жаждавших трофейного оружия и огнеприпасов. Им не отказывали, и скоро отряды патриотов, вооруженные британскими нарезными ружьями и льежскими штуцерами, стали громить турок от Тырнова и Пловдива, до Кыркларели, старинного болгарского Лозенграда.
«Корпус Свободы» принца Наполеона (еще в Марселе объявившего себя первым консулом Третьей республики) в десяти переходах от Парижа. Войска переходят на его сторону.
Париж взбудоражен появлением на Сене русской летательной машины. Полагают, на ней был вывезен за пределы страны свергнутый император, которого недавно похитили чуть ли не из зала суда.
Сообщение подоспело к десерту, когда буфетчики выставляли на стол мускат и коньяк. Зарин, перечитав листок, отпустил дежурного радиотелеграфиста и задумался.
– Что-то случилось, Алексей Сергеевич? – осторожно осведомился Лобанов-Ростовский. Он, на правах близкого приятеля великого князя, сидел рядом с командиром.
– Похоже да, голубчик. Надо бы это обсудить приватно. Вы задержитесь после обеда…
Он положил на блюдце вилку, встал, откашлялся. Намек был понят: кают-компания наполнилась стуком передвигаемых стульев и звоном столовых приборов.
Зарин вынул из кармана давешний листок.
– Кременецкий сообщает с «Адаманта»: господин Рогачев – он у «потомков» главный по науке, если кто запамятовал, – намеревается сегодня установить эту… как ее…
– Воронку Переноса? – подсказал Лобанов-Ростовский.
– Да, спасибо, голубчик. Сегодня вечером к нам прибудет вторая экспедиция. Та самая, о которой предупреждал Груздев.
Великий князь удивленно поднял брови.
– Признаться, я не понимаю… почему господа Кременецкий и Велесов не сочли нужным поставить нас в известность заранее? Согласитесь, все же нерядовое событие…
– Может, это пробное включение? – предположил поручик. – Валентин… господин Рогачев проверит установку, а по-настоящему экспедиция прибудет позднее?
За время «круиза» на «Морском быке» авиатор нахватался у Велесова кое-какой терминологии.
– Возможно, возможно… И все же я предпочел бы оказаться там. В центре, так сказать, событий.
– Вряд ли это возможно, Ваше Высочество. – Зарин сверился с радиограммой. – Рогачев запустит свою машину в восемь пополудни. Только что пробили седьмую склянку; таким образом, у нас около четырех часов. До Евпатории… простите, до Зурбагана, шестьдесят пять миль, а нам еще пары разводить. Раньше чем часов через шесть – нечего и думать.
Николай Николаевич огорченно кивнул.
– Что ж, будем надеяться, что это действительно пробное включение…
– Есть вариант, – чуть подумав, заявил поручик. – Если выгрузить мой «Фарман» на Графскую пристань, можно на руках перетащить его на бульвар и взлететь прямо оттуда. Своротить будку городового и спилить десяток деревьев – места хватит. В кабине вы двое поместитесь. Два часа на выгрузку и подготовку площадки, тридцать минут в воздухе – и мы на месте.
