Крымская война - [226]

Турецкая война пошла сначала для Николая успешно: русский черноморский флот уничтожил турецкий флот при Синопе, русская армия перешла через Дунай. Николай мечтал о захвате Константинополя. Русский торговый и промышленный капитал, в союзе, готовились стать хозяевами всего Востока. Этого, конечно, ни Англия, ни Франция, ни Австрия стерпеть не могли. Английский и французский флоты вошли в Чёрное море, Австрия мобилизовала свою армию, Николай объявил войну англичанам и французам, но не решился сделать того же и по отношению к Австрии, — та осталась на положении «вооружённого нейтралитета». Тем не менее военные действия русской армии за Дунаем должны были прекратиться: имея австрийцев в тылу, идти вперёд было опасно. На море русский флот должен был везде отступить перед англо-французским, который был несравненно сильнее и лучше русского (был большею частью паровой, наш — парусный). Англичане и французы высадились на русских берегах в Крыму и после одиннадцатимесячной осады взяли Севастополь, главную русскую военную гавань на Чёрном море, стоянку черноморского флота, который был при этом весь потоплен.

Николай не перенёс неудачи и отравился, а его сын и наследник Александр II должен был заключить мир (Парижский, в 1856 г.), по которому Россия потеряла право держать флот на Чёрном море. Русский капитализм должен был отказаться от надежды стать хозяином в Турции. Поиски внешнего рынка кончились крахом: приходилось волей-неволей расширить внутренний.

Из британского журнала «Военный корреспондент»

Майор С.Д. Робинс

ИНКЕРМАН

История британской армии насчитывает несколько сражений, которые можно было бы назвать «солдатскими битвами». Коротко говоря, это выражение употребляется в случае, когда солдаты обнаруживают, что остались без командира и воюют в одиночку или небольшими группами без всякого руководства «сверху». Инкерман, несмотря на наличие общего командования дивизиями и бригадами, был именно «солдатской битвой».

Вдохновлённое бравыми депешами Рассела в «Таймсе», английское общество после битвы при Альме было твёрдо уверено в том, что война безусловно выиграна. Русские тогда были атакованы на великолепной оборонительной позиции и вынуждены были спасаться бегством с командных высот. Они отступали в беспорядке и спешке, оставляя имущество и оружие, в Севастопольский порт. Казалось бы, оставалось только проломить оборону, захватить город и закончить войну.

Подобный взгляд на дело очень существенно недооценивал силу русской армии. Артиллерия её была одной из лучших в тогдашней Европе, а пехота, несмотря на плохое вооружение и неуклюжее развёртывание плотно сомкнутых колонн, была очень многочисленной. Имела место и явная недооценка русского командования. В лице Тотлебена русские имели гения фортификации, а Меншиков, несмотря на все допущенные им ошибки, тоже не собирался пассивно сидеть в обороне. Мастер оборонительного боя всегда стремится одержать верх над атакующими и в свою очередь перейти в атаку, когда собственное преимущество в силе или выявленные слабые стороны позиции противника позволят ему это. Перед рассветом 5 ноября под прикрытием темноты, тумана и колокольного звона церквей русские именно так и поступили.

В кратком очерке невозможно описать это сражение во всех подробностях. Многие писатели лишь слегка скользнули по поверхности событий. Кинглейк посвятил целый том Инкерману, заслужив одобрение многих специалистов. И всё же зачастую не остаётся ничего иного, как вслед за Расселом сказать: «Это сражение невозможно описать». Ведь это одно из самых потрясающих сражений, оно ошеломляет воображение читателя вопросами, на которые нельзя найти ответа. Для нынешнего писателя самым важным представляется разрешить проблему: как могло случиться, что при наличии превосходства в численности и вооружении русские всё же проиграли? Ведь одно остаётся несомненным: для русских это было сокрушительное поражение. Как же союзники сумели победить?

Объяснение, данное этому главнокомандующим русскими войсками в Крыму князем Меншиковым, можно с лёгкостью отбросить. В депеше царю он писал: «Противник выиграл сражение по причине значительного численного превосходства...» Ничего подобного на самом деле не было! Против 60 тысяч солдат и 250 орудий с русской стороны было 8 тысяч британцев с 36 орудиями и около 6 тысяч французов.

Меншиков объяснял поражение также «действием ружейного огня» союзников. Против старых мушкетов, переделанных в штуцера, которыми были вооружены почти все русские, ружьё Минье, бывшее на вооружении у всех британских солдат, кроме 4-й дивизии и морской пехоты (Marines), было и в самом деле «королём оружия». Много раз, «когда русские находились на расстоянии едва ли в пять ярдов, пули Минье поражали их колонны, прошивая насквозь сразу несколько тел, нагромождая горы трупов и раненых». Однако на протяжении сражения несколько раз и британцам отказывали их ружья, намокшие за ночь под дождём, и лишь штыки спасали положение. Да и сам тот факт, что русские смогли тихо подойти под прикрытием тумана и темноты, не дал возможности использовать дальнобойность ружей Минье. Конечно, этот вид оружия сыграл свою роль, но не был главной причиной поражения русских.