Крымская война, 1854–1856 - [5]

Но эти предложения Николая I в Лондоне восприняли резко отрицательно, хотя понадобилось еще несколько месяцев, чтобы Англия высказала свою позицию в отношении планов российского императора. На предложение российского царя ответил министр иностранных дел Великобритании Джон Рассел. В своем письме он прежде всего отверг мнение Николая I о том, что Турции угрожает серьезный кризис и что она близка к разрушению. В этой связи, считал министр, нет никакой необходимости заключать соглашение. Затем, переходя к спору о Святых местах, английский министр выражал мысль, что этот спор вовсе не касается Турции, а касается только России и Франции.

В то же самое время, почти в те же дни, когда Николай I в Петербурге разговаривал с английским послом Сеймуром, французский император Наполеон III собственноручно писал письмо бывшему министру иностранных дел Англии лорду Мэмсбери: «Мое самое ревностное желание поддерживать с вашей страной, которую я всегда так любил, самые дружеские и самые интимные отношения». На это Мэмсбери ему отвечал: «Пока будет существовать союз Англии и Франции, обе эти страны будут всемогущи». В феврале 1853 г. министр иностранных дел Англии лорд Кларендон заключает секретное соглашение с французским послом в Лондоне графом Валевским о том, что обе державы не должны ничего ни говорить, ни делать в отношении восточного вопроса без предварительного соглашения. «Мы заключили наш союз, – пояснял Валевский, – как для переговоров, так и имея в виду возможность войны».

Николай не собирался отступать от одного из главных правил российской политики – вести курс на создание в Юго-Восточной Европе национальных государств. По поводу будущего балканских народов царь писал: «…все христианские области Турции по необходимости станут независимыми, вновь станут тем, чем были, княжествами, христианскими государствами, и как таковые, вернутся в семью христианских стран Европы. Гарантию свободного отправления религии, их организации, их отношений между собой и соседями – все это следует урегулировать на чрезвычайном конгрессе, предположительно в Берлине». Но британцы настаивали на целостности Османской империи, преследуя при этом, конечно же, свои цели.

В январе 1853 г., когда царь вел свои беседы с послом Великобритании, а российский посол беседовал с премьер-министром Англии, посланец султана сообщил в Иерусалиме католическому и православному духовенству, какие реликвии поступают отныне в ведение католиков, а какие в ведение православных.

Католическая серебряная звезда (с отчеканенным французским гербом) с большой торжественностью была водружена в Вифлееме в пещере, у входа в нишу, где, по легенде, были ясли новорожденного Христа. Столь же торжественно католикам передавались ключ от главных ворот церкви Гроба Господня в Иерусалиме и ключ от восточных и северных ворот Вифлеемской церкви. Французское посольство, весь его штат, сделали все от них зависящее, чтобы это событие стало демонстрацией полного торжества Франции над Россией.

Действия турецкого правительства в отношении Святых мест вызвали гнев Николая I и возмущение православного духовенства и верующих. И российское правительство принимает решение предъявить Турции ультиматум, заставить турецкое правительство подписать предложенный Россией международный акт, который бы фиксировал право России на покровительство единоверцам, что давало бы возможность петербургскому посланнику в Турции «делать представления в пользу церквей Константинополя и других мест». Со своей стороны турецкое правительство должно было взять на себя обязательство «перед императорским российским двором сохранять и уважать права православной греческой церкви в Святых местах Иерусалима и его окрестностях».

Однако в Европе хорошо понимали, что под религиозным покровом российское правительство скрывало планы политического воздействия на православных, составляющих большинство населения Балкан, одновременно ограничивая здесь власть и авторитет Османской империи. Это вызвало в Европе новую волну возбуждения. Пресса Англии, Франции и других европейских стран распространила тревожный слух: «Николай готовится к войне». Но отступать от принятого решения Николай I не собирался.

Миссия князя А. С. Меншикова

Рубикон был перейден в начале февраля 1853 г. К отправке в Константинополь готовилось специальное посольство. Министр иностранных дел Российской империи граф Карл Васильевич Нессельроде предложил царю направить в Стамбул с чрезвычайной миссией известных своим опытом, проницательностью и тактом П. Д. Киселева и А. Ф. Орлова. Однако оба отклонили предложенную им сомнительную честь. Выбор царя пал на морского министра, князя А. С. Меншикова, человека образованного и остроумного, но крайне поверхностного, готового, при удобном случае, применить тактику силового давления.

О способности вести переговоры такого рода сам князь писал в письме начальнику штаба австрийской армии следующее: «Я тут должен заниматься ремеслом, к которому у меня очень мало способностей, а именно: ремеслом человека, ведущего с неверными переговоры о церковных материях». И добавлял: «Я питаю надежду, что это для меня будет последним актом деятельности в моей очень полной впечатлениями жизни, требующей покоя».