Крылья - [3]

В материальном мире у меня светло-пепельные волосы и кожа цвета речного тумана. Неяркость, неуловимость, создание из теней и обмана зрения. Физические тела передают нашу истинную сущность порой даже точнее астральных. Я — Наблюдатель. Тот, кто следит за происходящем в человеческом мире. Не вмешиваясь, не показываясь на глаза. Не имея права влиять на ход событий.

Высокие волны яростно облизывают прибрежные скалы. Я приземляюсь, складываю крылья. Удобно устраиваюсь на плоском камне у обрыва и перевожу взгляд на море. Оно прекрасно. Серое, синее, зеленое — бесконечный круговорот красок. Напрочь лишенное гармонии, не имеющее ничего общего с математически совершенной красотой астрального мира и в то же время притягивающее взгляд.

Я люблю это место. Одинокий каменистый остров. Здесь хорошо размышлять, наблюдая за волнами. Успокаивает, когда не помогают даже молитвы. В последнее время я стал часто прилетать сюда. Просто чтобы отдохнуть от того, что творится с человечеством.

Заворачиваюсь в крылья, пытаясь спастись от холодного ветра. Здесь почти всегда холодно. Тонкая туника и бриджи плохая защита от холода, но выдумывать что-то более отвечающее погоде нет настроения. Не до того. Мне нужно многое обдумать. В материальном мире мысли и эмоции принадлежат тебе одному, а для общения существуют слова. Для меня это сейчас важно.

Одиночество успокаивает. Не нужно обращать внимание на окружающих, рядом нет никого, кто беспокоится о тебе и твоих мыслях.

Одиночество… хм. Иногда его нарушает Ксааренн. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, зачем он приходит сюда. Материальный мир — единственное место, где ангелы и демоны могут общаться и он, наверняка, был бесконечно счастлив, когда в первый раз наткнулся на меня. Для жителей той стороны совратить ангела — что-то вроде высшего достижения. Поступок, которым гордятся и восхищаются. Впрочем, нам с ним пока удается сохранять подобие нейтралитета. Я слишком люблю это место, чтобы бросать его из-за какого-то навязчивого демона. Он, в свою очередь, не может ко мне прикоснуться без позволения, которого я, разумеется, никогда не дам. А просто разговоры не могут никому повредить, так ведь?

Иногда мы молчим вместе, иногда обсуждаем что-то или спорим… Он удивительно интересный собеседник. Я не задумываюсь, почему я общаюсь с ним. Это как увлекательная игра, сложнейшая паутина слов, взглядов, жестов, направленных на то, чтобы склонить оппонента на свою сторону. Он вожделеет меня, я же верю, что даже демоны могут получить прощение. Шаткое равновесие света и тьмы. Это интригует, завораживает… заставляет забыть о проблемах. Мы оба почти уверены, что никто не одержит победы, но до чего увлекателен сам процесс подобного поединка! Наверное, это все же грех. Не знаю… я действительно верю, что спасение возможно даже для него. Что я смогу доказать ему… Неужели мной владеет гордыня?

— Думаешь обо мне? — легок на помине.

Высокая фигура, со змеиным изяществом свернувшаяся на камнях, словно он уже несколько часов лежит здесь в этой же позе, а не возник из воздуха мгновение назад. Тонкий запах корицы. Темно-бордовые миндалевидные глаза испытующе заглянули в мои, словно пытаясь прочитать мысли. Его обычное поведение.

Материальный облик Ксаарена возмутительно красив. Грива иссиня-черных волос собрана в сложную косу, петлями раскинувшуюся поверх гранитных прожилок. Удлиненное лицо с тонкими, гармоничными чертами, смуглая кожа, четкие, словно выделенные темно-красным губы… Лишь черные нетопыриные крылья, длинные когти, да пара коротких рожек, почти незаметных в густых волосах, выдают его природу. Красив и притягателен, как и положено искушению.

Демон как всегда разодет в пышный наряд знатного людского лорда. Обильно расшитый драгоценными камнями камзол, тяжелый багряный плащ из бархата, даже перевязь с совершенно бесполезным для демона мечом в позолоченных ножнах. Никогда не понимал, зачем хвастаться богатством тому, кто способен создавать золото из песка. Он говорит, что это забавно. С моей точки зрения — скорее глупо.

— Почему ты так решил?

— Лишь предположение. Я не угадал? — Он закидывает руки за голову, устраивается на спине, почти касаясь локтем моего колена. Слишком близко. Отодвигаюсь. Это тоже часть игры — я никогда и не за что не подпускаю его к себе ближе определенной границы. Прикосновение демона почти невозможно смыть. Оно остается навсегда. Как клеймо, ясно видимое в астральном мире.

— Нет. — ангелы не могут лгать. Но способны виртуозно играть двусмысленностями.

Он хмыкнул, но не стал уточнять, признавая за мной право на тайны. Вместо этого спросил:

— Что тебя тревожит?

— О чем ты?

— Не прикидывайся. Я все вижу. Что с тобой случилось?

Обеспокоенность, искреннее участие — искуснейшая ложь. Демон, этим все сказано.

— Просто мне не нравится ситуацией в человеческом мире. — Рассказать? Это не запретная информация, а мне хочется еще раз это обсудить. — Думаю, как рассказать Старшим об этом.

— Считаешь, они не знают? — Ксаарен ядовито усмехнулся. Невольно пытаюсь представить его нематериальный облик. Наверняка это отсветы кипящей лавы, низкие, толкающие на самые ужасные поступки страсти, одуряющая сладость греха и медленно подкрадывающееся безумие.