Крылья ночи - [11]

Аулуэла кивнула. Слуга увел ее.

Запоминатель рассказывал о старых днях Рума, я слушал, а Гормон вглядывался в темноту. Наконец Бэзил пожаловался, что у него пересохло в горле, извинился и торжественно удалился. Несколько мгновений спустя внизу открылась дверь и появилась Аулуэла, она двигалась так, словно принадлежала к гильдии лунатиков, а не крылатых. Укутанное в прозрачные, невесомые одежды, ее хрупкое тело таинственно белело в свете звезд. Крылья ее были раскрыты и медленно трепетали в такт печальным ударам сердца. Слуги поддерживали ее за локти, словно она всего лишь слабая копия живого создания, а не реальная женщина.

— Лети, Аулуэла, лети! — прорычал Гормон. — Улетай, пока можешь!

Она исчезла в боковом входе во дворец.

Мутант посмотрел на меня:

— Она продала себя принцу, чтобы обеспечить нам кров.

— Пожалуй, ты прав.

— Как бы я хотел сравнять с землей этот дворец!

— Ты любишь ее?

— Разве это не очевидно?

— Успокойся, — посоветовал я, — ты необычный человек, но все же крылатая не для тебя. Особенно если она делит ложе с принцем Рума.

— Она перешла к нему из моих рук.

Я был потрясен.

— Ты познал ее?

— И не раз! — рявкнул он с досадой. — В момент экстаза ее крылья трепещут, как листья под порывами ветра.

Я вцепился в ограду, чтобы не свалиться во двор. Звезды и луна с ее бледными спутниками кружились и прыгали перед моими глазами. Я был потрясен и не понимал, что породило в моей душе подобную бурю. Был ли это гнев на Гормона, который посмел нарушить каноны? Или его смелость задела родительские чувства, которые я питал к Аулуэле? А может, меня просто терзала зависть к Гормону, сумевшему получить то, что находилось за пределами моих возможностей, но не за пределами моих желаний!

— За это они могут сжечь твой мозг. Они могут размолоть твою душу. А теперь ты сделал из меня сообщника… — Я поморщился.

— Что с того? Принц командует и получает — но другие были здесь до него. Я должен сказать кое-что.

— Хватит, хватит.

— Мы ее увидим снова?

— Принцы быстро устают от своих женщин. Несколько дней или одна ночь — и он отправит ее обратно. И нам, вероятно, придется покинуть эту гостиницу, — вздохнул я. — По крайней мере, мы будем знать это еще за несколько ночей до того, как окажемся на улице.

— И куда ты потом? — Любопытство Гормона было неподдельным.

— Останусь ненадолго в Руме.

— Даже если будешь спать на улице?

— Я справлюсь. Потом, наверное, пойду в Пэррис.

— Зачем?

— Увидеть Пэррис. А ты? Что тебе нужно в Руме?

— Аулуэла.

— Перестань!

— Очень хорошо. — Он горько усмехнулся. — Но я останусь здесь, пока принц с нею. Она снова будет моей, и мы подумаем, как выжить. Безгильдийные мутанты изобретательны. Пожалуй, мы на время подберем жилье в Руме, а потом последуем за тобой в Пэррис. Если ты, конечно, захочешь путешествовать с монстром и неверной крылатой.

Я пожал плечами:

— Посмотрим, когда придет время.

— А прежде ты бывал в компании с мутантами?

— Нечасто. И не подолгу.

— Я польщен. — Он забарабанил пальцами по перилам. — Не отвергай меня, дозорный. У меня есть причины оставаться с тобой.

— Какие?

— Я хочу увидеть твое лицо, когда приборы покажут, что началось вторжение.

Я покачнулся, съеживаясь как от удара.

— Тогда ты останешься со мной надолго.

— Ты не веришь, что вторжение будет?

— Когда-нибудь. Не скоро.

Гормон хмыкнул.

— Ты ошибаешься. Они уже почти здесь.

— Ты хочешь меня развеселить?

— Дозорный, ты что? Ты утерял свою веру? Это известно уже тысячу лет: другая раса присмотрела Землю, и по договору эта планета принадлежит ей, и когда-нибудь ее посланцы придут, чтобы предъявить свои права. Это было решено в конце Второго цикла.

— Конечно, я это знаю, хоть я и не запоминатель. — Тут я повернулся к нему и произнес слова, которые не думал когда-либо высказать вслух: — Я веду дозор среди звезд уже в течение двух твоих жизней и знаю: то, что делаешь слишком часто, теряет смысл. Произнеси собственное имя десять тысяч раз, и оно станет пустым звуком. Я вел дозор, и вел его хорошо, и в темные ночи я иногда думал, что веду дозор впустую и что я напрасно прожил свою жизнь. В дозоре есть свое удовольствие, но, вероятно, нет реальной пользы.

Он сжал мое запястье.

— Твое признание такое же шокирующее, как и мое. Храни свою веру, дозорный. Нападение близко!

— Откуда ты можешь это знать?

— Безгильдийные тоже владеют неким… искусством.

Разговор беспокоил меня. Я сказал:

— Безгильдийным быть плохо?

— Привыкаешь. И есть определенная свобода в качестве компенсации недостаточного статуса. Я могу свободно говорить все и всем.

— Я заметил.

— Я свободно перемещаюсь. Я всегда имею пищу и кров, хотя пища может быть испорченной, а кров — неважным. Женщины тянутся ко мне, несмотря на все запреты. Может быть, именно из-за запретов. Меня не беспокоят амбиции.

— И ты никогда не желал более высокого статуса?

— Никогда.

— Ты был бы счастливее, став запоминателем.

— Я счастлив и теперь. Мне доступны удовольствия запоминателей, но без их обязанностей.

— До чего же ты самодоволен! — воскликнул я. — Гордиться своей безгильдийностью!

— Как же еще можно выдержать волю Провидения? — Он взглянул на дворец. — Униженные — возвысятся, могущественные — падут. Прими это пророчество, дозорный: этот похотливый принц еще до начала лета узнает о жизни кое-что ему неизвестное. Я вырву ему глаза за Аулуэлу!