Крылья и цепи - [141]

Шадрин вышел из кабинета и спустился вниз. Все пока осознавалось смутно. Кремль… Президиум Верховного Совета… Все плыло, как в тумане.

Дмитрий вышел во двор и в первую минуту растерялся — не знал, куда идти.

Над колокольней Ивана Великого кружилась стая голубей. У царь-колокола пестрела новая группа экскурсантов. А у подножия приземистого здания, точно на карауле, замерли чугунные пушки, направив свои немые жерла в голубое, без единого облачка, небо. На золотых куполах соборов горели солнечные блики. По направлению к Спасским воротам двигалась группа экскурсантов, которых Шадрин видел полчаса назад. Среди них он узнал того самого человека в темно-синем бостоновом костюме и артиллерийской фуражке, лицо которого, словно порохом, было иссечено (теперь, вблизи, Дмитрий это увидел отчетливо) угольной крошкой. Он поравнялся с растянувшейся цепочкой экскурсантов и подошел к мужчине в артиллерийской фуражке.

— Ну как? — спросил Шадрин тоном, словно они не один день проехали в одном купе общего вагона.

— Здо́рово! — широко улыбаясь, ответил мужчина и покачал головой: — Ведь это надо же!.. Простой народ в Кремль вошел!..

Дмитрий вышел на Красную площадь, подошел к Мавзолею. Часовые, не шелохнувшись, стояли у входа в священную гробницу. На рябоватом сером булыжнике площади, напротив входа в Мавзолей, школьники, одетые в белые рубашки и короткие темно-синие штанишки и юбочки, замерли в строю под пионерским знаменем. Шел торжественный церемониал приема в пионеры.

Из головы Шадрина не выходили слова рабочего с лицом, иссеченным угольной крошкой: «Простой народ в Кремль вошел!..»