Крылья - [26]

— Какой, бабка, Фу-ты-ну-ты?

— Да этот, приятель ваш с Ельцовки.

— Фу-Хой-Лин же его зовут, бабушка!

— А, ну тебя! — отмахивается бабка, — не умею я по-вашему, по-китайскому, говорить. Хорошего человека как ни назови — все одно.

— Смотри, мать, не посватался бы он к тебе, приятель-то наш, — серьезно говорит дядя Володя.

Бабка, ошарашенная, опускается на стул.

Воспользовавшись этим, Кеша шмыгает на лестницу и по ней — к Пане. Того нет дома. Кеша стрелой мчится через двор в калитку.

До крайосоавиахима далеко — несколько кварталов. Но пробежать их — ничего не стоит. Правда, пыльно здорово на улицах: все дома будто в бане — моются, чистятся, скоблятся. Над многими надстраиваются этажи. Копошатся на большой площади садовники: здесь разбит парк, но в нем пока совсем еще маленькие деревца и неуклюжие клумбы.

— Жалко, нет еще в городе трамвая, как в Москве. Вот здорово там — версты четыре надо бы пешком больше часу переть, а ты взял, влез в вагон, вроде как на железной дороге, только меньше, — и пошел чесать! Вагон только длинькает, да мимо милиционеры в касках и белых перчатках мелькают, подняв руки. В несколько минут докатишь куда надо.

— Вот ребята все модели аэропланов да аэропланов строят. Вот надо бы теперь такую уже модель делать, чтобы по ней большой «человекоплан» сделать: крылья такие или там вообще аппарат, чтобы можно было прицепить его, когда захочешь, и задать ходу в любую сторону. Вот, когда люди искали форму аэроплана — летал же Лилиенталь на таких плоскостях. Правда, его все ветром калечило, но ведь потом люди додумались до АНТ-14!

Мысли Кешкины перелетели к Жесе.

— А ведь не напрасно Жеська все мечтает о таком самолете, чтобы он не боялся никаких аварий. Все у нас еще на земле нет таких самолетов, которые были бы вполне безопасны… Если бы папкин планер был лучше сделан, — Жеська бы не покалечилась. Впрочем, она же не умела совсем управлять, а полезла. Интересно — руки у нее будут действовать или нет? Чего бы ей потом из Москвы привезти?.. А вдруг просыплемся на состязаниях? Во — номер будет! К папке тогда на глаза хоть не показывайся. Да и бабка засмеет. Она вон какая теперь «летчица» стала, всем интересуется.

Не заметил Кеша, как дошел до крайосо. Здесь были в сборе все ребята, которым предстояла поездка в Москву. Они заканчивали рабочие ящики для моделей.

— Вы что же, товарищ Киселев, опаздываете? — сделал Кешке замечание инструктор крайосо.

— А я собирался, — оправдывался Кеша и торопливо схватил свой ящик.

Делали последние приготовления. Кропотливо укладывали запасные части моделей, клей, бумагу, бамбуковые палки, проволоку, резину для моторов — на всякий случай, Во время состязаний все это могло понадобиться, а уж там искать негде, да и некогда. Лучше уж заранее обеспечить себя всем необходимым.

В углу стояло, завернутое в чехол, знамя Центрального совета Осоавиахима, завоеванное ребятами для Западной Сибири на всесоюзных состязаниях в прошлом году.

В этом году придется здорово драться за него — моделизм сильно развивается и у сибиряков могут оказаться сильные противники.

— Ну, товарищи, как знамя? Будете уступать? — подзадоривает ребят инструктор.

— Шиш, — не выдерживает Кешка тона и, спохватившись, прикусывает язык.

— Нет уж, дудки, обратно привезем, — уверенно говорит Толя, — неужели же сдадимся кому-нибудь? В этом году нашего полку ведь прибыло. Да и рекорды наши тоже еще никем не перебиты.

— Не говори «гоп», пока не перескочишь, — заметил осторожный Паня, — а то понадеемся и провалим о треском.

— Эх, жалко, Жеська не едет, — пожалел Костя. — Если бы не разбилась — ее бы, наверное, тоже взяли в Москву, правда, товарищ начальник?

— Конечно. У нее очень хорошие результаты могли быть, модели сделаны прекрасно. Кстати — как ее здоровье?

— Мы у нее были на-днях. Говорит — поправляется, скоро будто выйдет из больницы.

— Срослись кости?

— Наверное. Она ведь уже долго лежит. Мы ей из Москвы напишем все подробно.

— Напишем обо всем подробно! — обещали ребята приятелям.

— Обо всем будем писать! — успокаивали домашних и еще, и еще раз кричали из окон уходящего на запад поезда:

— Напишем! Пока!

Как хороший бегун, работает локтями-рычагами паровоз, пыхтит, посвистывает, кряхтит — тащит ребят через степи, леса, горы к сердцу родной страны — в Москву.

Вот она — в дымке трудовых забот, шумная, говорливая, умная, замечательная Москва! В синих, одинаковых комбинезонах, с белыми металлическими крылышками на голубых петлицах, с длинными желтыми ящиками в руках выходят на перрон сибирские моделисты. Конечно, им очень хочется поглазеть по сторонам огромной Комсомольской площади, но они сохраняют очень деловой и важный вид: как же, ведь они не шуточки приехали шутить, а на всесоюзные состязания моделистов.

Их ждут. Впереди них добежала до Москвы весть о побитых сибиряками мировых рекордах. Им подают машину, их мчат в общежитие, кормят до отвалу, ласкают, расспрашивают. Добрый десяток корреспондентов и фотографов пристает к ребятам с расспросами и снимками. Не дают покою до самого конца состязаний.

Надоело! Ну, что ж, что 4 всесоюзных рекорда и один мировой побили сибиряки? Дело большое! Они же вон сколько времени работают над моделями. И ничего удивительно нет, что знамя Центрального совета опять сибиряки забрали, а не киевляне: сибиряки привезли точно расчитанные модели, а киевляне на красоту только налегли. И незачем надоедать. На что уж Толя спокойный парень, а и тот обозлился: пришла к ним в общежитие одна журналистка и давай исповедывать: что, да кто, да как. Отвечал ей, отвечал Толя, а потом встал и вежливо попросил: