Крылья демона - [77]
Он же, не замечая меня, что-то тихо рассказывал своей спутнице, постоянно одаривая ее широкой, теплой улыбкой. Невыносимое по силе желание захлестнуло меня, мне хотелось занять ее место, чтобы он так же склонился ко мне и говорил, говорил…
Когда его взгляд неожиданно встретился с моим, показалось, что, словно пронзив всю меня насквозь, углубившись в самые отдаленные уголки моего сознания, он прочитал мои мысли. У меня потемнело в глазах и перехватило дыхание как от долгожданного глотка божественного напитка, спасшего от смертельной жажды.
Когда мой полуобморок прошел, он уже выходил из кафе. Я же осталась сидеть над остывшим кофе и половинкой бутерброда. Сидела и думала. Я знаю, что нравлюсь мужскому полу, многие засматриваются на мою фигуру. Но посмотреть так!… Нет, этот взгляд не похож ни на что. Так не рассматривают смазливые мордашки, не оценивают внешние качества. Это не то! Неужели его девушка все время испытывала такой взгляд? Я на ее месте сошла бы с ума от блаженства!
Стоп. Неужели я влюбилась? Чепуха, завтра… через недельку, пожалуй, все пройдет, забудется, развеется как дым.
Как поднялась и вышла на улицу, я почти не заметила. Просто вышла и пошла сдавать перевод.
С этого дня жизнь моя изменилась очередной раз. Первая перемена произошла со мной после того, как пару месяцев назад я вышла из больницы, провалявшись почти весь август в коме. В больницу я попала из-за сильного удара током. Правда, сам несчастный случай я не помню, просто очнулась в палате и здрасте – целый месяц жизни коту под хвост. После выхода из больницы я одним махом бросила прежнюю работу и прежний институт. Собираюсь в следующем году поступать в иняз.
Неугомонная судьба послала мне новое испытание. Теперь я просто сошла с ума. Чтобы я не делала, с кем бы я не разговаривала, как бы я не уставала – его взгляд был со мной. Иногда я просто сидела и вспоминала черты его лица, которые все больше и больше стирались из памяти, погружаясь словно в туман. От этого я только сильней напрягала сознание, пытаясь удержать те детали, которые еще могла представить. Четким оставался только взгляд.
С большим трудом мне удавалось заснуть, даже если ложилась очень поздно. Время от времени, я совершала очередную глупость – то заходила по четвертому разу на день в злополучное кафе, ставшее для меня и храмом, и плахой; то битые часы валялась на диване, представляя, что бы я ему сказала при встрече; то выдумывала ему имена, отвергая все как недостойные и тут же готова была принять самое для меня ненавистное ранее имя.
Другими словами, мое поведение привело к тому, что подруги нашли во мне все признаки влюбленности, придерживая на всякий случай запасной вариант о пристрастии к наркотикам. Первая версия была правдоподобней из-за моей неприязни к алкоголю как к допингу.
И вот Лида, моя ближайшая подруга, решила не насиловать мозг, выдвижением версий, а учинить мне допрос. С этой целью она заманила меня «посидеть» в бар, который располагался в том же здании, что и офис нашего бюро. Отличительной особенностью бара была его интимная обстановка, создаваемая за счет неяркого света и перегородок, отделяющих столики друг от друга. Иллюзию обособленности от внешнего мира дополняла тихая музыка.
Лидка настояла на коктейле из «Спрайта» с пивом, разрекламировав его как божественную амброзию. Смесь оказалась вполне недурной на вкус. И вот, воспользовавшись моим благодушным настроением, она задала интересующий всех подруг вопрос:
– Скажи честно, где водятся такие мужики, которые могут свести с ума столь уравновешенную девчонку как ты? Неужели нечто подобное может случиться в нашей реальной, серой жизни?
– Может случиться и в этой жизни, только в этом случае реальность уже не кажется серой, – ответила я со вздохом, обнажившим все мои чувства.
– Да-а…, – озадаченная моей реакцией, протянула Лидка. – И где ж тебя настигла кара сия?
– В кафе, неподалеку отсюда. Я обычно захожу туда, чтобы перекусить. И вот дней десять назад встретила его.
– Он что – познакомился с тобой?
– Нет, я даже не разговаривала с ним.
– Тяжелый случай, – сделала вывод Лида, похоже, удержавшись от использования слова «клинический», боясь обидеть меня после комы.
– Понимаешь, – пыталась я объяснить свои чувства, – сижу я под открытым небом, любуюсь осенью, настроение романтическое и, вдруг, заходит он…
– А-а, это та кафешка, что в нашем парке? Так вот почему ты настаивала, чтобы мы именно туда пошли поболтать. Ты надеялась на новую случайную встречу, – сделала она очередную догадку и спросила. – А как он, вообще, выглядит?
К этому вопросу я готовилась почти все десять дней. Каждый раз отвечая на него по-новому, используя то короткие фразы, то целые доклады. Но теперь сказать что-либо определенное про его внешность не получалось. Запинаясь и повторяясь, я дала полную картину моих эмоций, совершенно опустив суть вопроса. Лидка слушала и только интуитивно понимала меня. Хотя все влюбленные похожи. А значит, если кто любил, то легко поймет другого. Да и беседа наша получилась типичная для подобного случая, ведь, как известно, нет скучнее человека, чем несчастный или счастливый влюбленный – оба слушают только себя.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.