Крылья беркута - [3]
— Ты вроде уверен, что ли?
— Опасаюсь. Ох как опасаюсь!
— Может, слухи какие-нибудь? То давай говори, — Стрюков изучающе взглянул на приказчика.
Коняхин помялся.
— Припасу у наших в обрез. Вот так говорят.
Стрюков помолчал, будто старательно взвешивая, насколько серьезны слухи.
— Все равно отобьют, — решительно заявил он. — А насчет товаров, так черт с ними, в лавках-то осталось всего с комариный носок. Зерна не нашли бы... Как думаешь?
Коняхин собрал бородку в кулак, нерешительно повел плечом.
— Вроде бы должно все обойтись. Ну, кому стукнет в голову в монастыре шастать? И опять же — всем памороки забили, три дни от элеватора на железку и обратно порожние вагоны гоняли.
— Никто не проболтается? Люди крепкие?
— Будьте покойны. Что ни человек — твердый камень. А это вы здорово придумали! Можно сказать, высшая коммерция! Я бы и ни в жизнь не удумал такого. — Коняхин хохотнул тихим смешком. — Другие-то купцы так начисто из города хлеб повывезли.
— Ты им больше верь.
— Право слово, вывезли! Вот святой крест! — Коняхин торопливо перекрестился. — У меня верные люди.
— Вывезли, не вывезли — их дело. У них на плечах головы, у меня тоже не горшок глиняный.
— Табуны конские да и все гурты скота отогнать бы подальше, в степя, к киргизским баям... И потом, вам, конечно, виднее, но ежели касаемо моего суждения, надо бы покамест спиртовой завод прикрыть.
Стрюков снова внимательно и вместе с тем со скрытой недоверчивостью взглянул на приказчика: кто его знает, что таит на уме этот проворный, всезнающий плут? Сомневаться нечего — завелись у Егорыча деньжата... Ну и что из этого? На то и коммерция. Узнать бы, что сейчас его так беспокоит? Может, и вправду так предан хозяину, что только об его интересах и думает? Но нет, не верится! Каждому своя рубашка ближе к телу. А что касаемо революции, тут Коняхин сродни любому купцу.
— По-твоему, что же выходит — всю коммерцию побоку?
— Помилуйте, да как же можно такое, Иван Никитич! — взмолился Коняхин. — Как раз наоборот! Ежели расчет держать на будущее...
И он заторопился, заспешил...
Да, видать, и у Коняхина страх к печенкам подступает, заговорил о революции — и лицо стало серым.
— Что, может, и ты поджидаешь, пока побегу? — насмешливо обронил Стрюков.
— На шутку не обижаются, Иван Никитич.
Стрюков вдруг нахмурился.
— А я не шучу. Заяц жрет капусту, зайца — волк, а на волка есть охотник. Так-то. Ну-ну, давай дальше. Только не тяни, валяй так, чтоб коротко и ясно.
— Я уже все сказал, что думал: уехать бы вам, а кончится смута — вот он и я! Живой, здоровый и не с пустыми руками. Снова зацепиться есть за что. — Коняхин чуть подался к хозяину и заговорил почему-то шепотом: — Опять такое кадило раздуем...
— Гладко, Егорыч, ты умеешь говорить, как по писаному, И если послушать со стороны, то все верно. Но только с одной стороны. Словом, тебе не дано, Егорыч, все понимать. Эх, Коняхин, Коняхин, друг ты мой, да разве думали мы дожить до такого?!
Стрюков горестно махнул рукой, снова подошел к окну, прислушался — стрельба немного приутихла.
— Вели угонять гурты в киргизские степи, — сказал он строго. — Только сам проследи, где и как.
— Будьте благонадежны.
— Ступай, на дворе-то ночь глухая... Да, насчет товаров. В лавках чтоб всякая мелочишка была. Заваль разная. Не держать лавки пустыми.
Коняхин хотел было возразить, но Стрюков недовольно поморщился и стукнул ребром ладони по столу.
— Делай, как велено, — отрубил он и с досадой добавил: — Черт тебя поймет, вроде и умный мужик, а иногда простой вещи не разумеешь. У кого другого в лавках будут одни крысы с мышами, а мы к людям го всем своим доброжелательством. На грош потерял — рубль прибыли. Ну, будь здоров, иди с богом.
Выпроводив Коняхина, Стрюков нащупал в потемках железный крюк и запер входную дверь.
У свечи, тускло освещавшей прихожую, из язычка пламени черной закорючкой торчал нагар.
Тишина. Только изредка, разбрасывая крохотные искры, слегка потрескивает свеча. «Должно, не совсем чистый стеарин», — подумал Стрюков и ухмыльнулся в бороду: не больно уважает марку своего завода сосед Асхатов.
Стрюков снял нагар и с подсвечником в руках направился в кабинет. Все-таки жаль, что ему не удалось отнести ларец в подземелье. Понадежнее. Но там и без того уже кое-что припрятано... Берет сомнение: разумно ли такие громадные ценности хранить в одном месте? Что, если туда доберутся? Нет, никто не догадается. Тайник в подземелье знали только двое — он, Иван Никитич, да тот, кто строил тайник, упокой, господи, душу раба твоего, захороненного в подземелье без святого таинства погребения.
Стрюков переложил подсвечник в левую руку, а правой истово и с глубоким чувством перекрестился. «Надо будет еще на год записать в грамотку за упокой, — решил он. — Человек заслужил того. А ларец все же следует перенести. И не позднее, как завтра. Может, сейчас перепрятать? Легко сказать — перепрятать! Надежда, чего доброго, возьмет на заметку».
Он ясно представил Надю, полную решимости, с подсвечником в руке. «Свободно могла ударить», — подумал Стрюков и почувствовал, как под ложечкой замутило. Правильно он решил, что приказал им убираться на все четыре стороны. Вот только вопрос, кто вместо Анны будет наблюдать за домом. Ничего, другая найдется. Конечно, незнакомый человек что темная ночь. Так можно налететь, локти себе кусать станешь. Вот оно и получается, что вроде он поторопился выгонять Корнеевых. Нет, видно, пока что пускай остаются, придется помолчать, а вернется нормальная жизнь, можно будет и сегодняшний разговор припомнить.
В сборник из серии «У пионерского костра» вошли стихи И. Фролова, рассказ В. Пистоленко и отрывки их повестей И. Ликстанова и И. Меттера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Около тридцати лет назад в Оренбурге появилась театральная афиша. В ней впервые упоминалось имя драматурга Владимира Пистоленко. Шла его первая пьеса, написанная по мотивам народных сказок.С тех пор Владимир Пистоленко стал известен как драматург и прозаик. Многие его пьесы хорошо знакомы зрителям. Читатели знают его повести — «Товарищи», «У открытых дверей», «Памятное лето Сережки Зотова», роман «Крылья беркута».Пьесы В. Пистоленко тематически очень разнообразны. Он увлекает зрителя в мир сказок, знакомит с крестьянским вождем Емельяном Пугачевым и его соратниками, показывает жизнь молодых героев — первых комсомольцев, ведет в Москву, на Урал, на далекий Север…Однако главное внимание писателя отдано современности.
Повесть о том, как богомольцы завладели душой мальчика, потерявшего родителей, и как товарищи вели борьбу за его освобождение.
По-разному шла жизнь ребят из повести «Товарищи» до их прихода в ремесленное училище. Здесь, в училище, они впервые встретились, здесь началась их дружба.События происходят в годы Великой Отечественной войны на Южном Урале.У героев книги — Бориса Жутаева, Оли Писаренко, Сережи Рудакова, Васьки Мазая, Егора Бакланова — разные характеры, во многих случаях противоположное отношение к одним и тем же житейским вопросам. Это нередко вызывает между ними столкновения, серьезные конфликты, которые не скоро уйдут из памяти, а возможно, надолго оставят свои следы в жизни ребят.Герои повести находятся в том возрасте, когда они уже не дети, но ещё и не взрослые, когда появляются новые интересы, возникают новые отношения с окружающими, появляются ранее не изведанные чувства, по-взрослому осмысливаются поступки не только других, но и свои собственные и впервые возникает чувство большой гражданственности и ответственности за них перед обществом.Героическое время борьбы с фашизмом, труд на заводе, где ребята сами, наравне со взрослыми льют снаряды для фронта, воспитывают в подростках самостоятельность, стойкость и патриотизм.О дальнейшей судьбе героев этой повести автор рассказывает в книге «У открытых дверей».Для средней школы.
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Герой этой книги – не кровожадный вампир, созданный пером бульварного писаки Брема Стокера, а реальная историческая личность. Румынский, а точнее – валашский, господарь Влад III Басараб, известный также как Влад Дракула, талантливый военачальник, с небольшой армией вынужденный противостоять огромной Османской империи. Если бы венгерский союзник Влада всё же сдержал обещание и выступил в поход, то кто знает, как повернулось бы дело. Однако помощь из Венгрии не пришла, а Влад оказался в венгерской тюрьме, оклеветанный и осуждённый теми, кто так и не решился поддержать его в священной борьбе за свободу от турецкого владычества.
Юный ярл Орм по-прежнему возглавляет Обетное Братство — отряд викингов, спаянный узами общей клятвы, принесенной Всеотцу Одину: быть вместе и в мире, и в войне. Его побратимы, казалось бы, остепенились и прочно осели на берегу, но огонь приключений и опасности в их сердцах не угас. И снова они отправляются в поход за проклятым серебром Аттилы, к необъятным просторам Травяного моря. Спокойная жизнь на суше не для побратимов — такая уж у них судьба. Но теперь викинги не одни — вместе с ними из Новгорода идет дружина юного князя Владимира, которому также не терпится добраться до сокровищ великого завоевателя.
Он начал Куликовскую битву, сразив в единоборстве монгольского богатыря Челубея и заплатив за свой подвиг жизнью. Он вышел на поединок против закованного в доспехи степняка, не надев даже кольчуги, в монашеской рясе, с крестом на груди — и пал бездыханным на труп поверженного врага, «смертью смерть поправ», вдохновив русское войско на победу над Мамаевыми полчищами.Что еще мы знаем о легендарном Пересвете? Да почти ничего. Историки спорят даже о том, откуда он был родом — из Брянска или Любеча… Новый роман от автора бестселлеров «Побоище князя Игоря», «Злой город» против Батыя» и «Куликовская битва» восполняет этот пробел, по крупицам восстанавливая историю жизни Александра Пересвета, в которой были и война с Тевтонским орденом, и немецкий плен, и побег, и отцовское проклятие, и монашеский постриг, и благословение Сергия Радонежского, открывшего иноку Александру его великое предназначение — пожертвовать жизнью «за други своя», укрепив дух войска перед кровавой сечей, в которой решалась судьба Русской Земли и Русского народа.
Местом действия романтических событий и дерзких, захватывающих дух приключений автор выбирает Италию и Сицилию. Устав от грабежа и разбоя, великий атаман разбойников Ринальдо Ринальдини ищет забвения на отдаленных островах Средиземного моря, мечтая там начать праведную жизнь и обрести душевный покой. Однако злосчастный рок преследует его, ввергая во все новые приключения и заставляет творить еще большее зло.
III в. до н. э. Два могучих государства — республиканский Рим и Карфаген — вступили в смертельную схватку. Но победы на суше не являются решающими. Лишь тот, кто властвует на Средиземном море, победит в этой войне.Флот карфагенян силен, их флотоводцы опытны. Рим же обладает лишь небольшими кораблями, способными плавать в прибрежных водах. Республике нужно срочно построить военные суда и обучить моряков.За плечами римлянина центуриона Септимия двенадцать лет воинской службы, он закален дисциплиной и битвами. Капитан Аттик — грек, для римлян человек второго сорта, опыт морехода получил в сражениях с пиратами, наводившими ужас на прибрежные города Республики.