— Вовсе нет. Просто от измученного голодом работника очень мало толка, и пара булочек меня не разорят. А вот тебе не стоит так легко делиться тем, что заработал конкретно ты.
Я доел остатки первой булки, спрятав в кармане вторую. Что бы он там ни говорил, а с парнями я поделюсь. Им физические силы потребуются ничуть не меньше, чем мне.
— Выполнишь простое поручение для начала, — не дождавшись моего ответа, продолжил Пьер. — ничего сложного: взял, что покажут, принес, куда укажут, отдал кому следует.
Банальная курьерская миссия. Я дернул скулой:
— Проверка. Я понял.
Он нахмурился:
— Если думаешь, что показал себя очень умным, то напрасно. Все знают, что это проверка. Незачем это озвучивать.
Я криво ухмыльнулся:
— А если все знают, то зачем скрывать?
— А затем, что под «все» подразумевается: все, кто имеет мозги. Проверка хорошо отсеивает идиотов, — он вздохнул, закатив глаза. — Вот иногда ты вроде умный, а порой наивный до омерзения.
Пожал плечами:
— Может, и наивный. А может, не трачу время на ерунду. Сейчас я спрошу, куда подойти. Но ты мне не ответишь, потому что ты как бы не при делах. Чистый. Ты просто знакомишь одних людей с другими людьми, и все. Хотя каждая собака в округе знает, кто ты такой. Ты делаешь вид, что не нарушаешь закон. А вот те парни из гарнизона делают вид, что верят, что ты не нарушаешь закон.
Он кивнул:
— Грубо, но так это работает.
Грубо? Это он еще самого интересного не слышал. Я поднялся, обведя всех их взглядом:
— Поздравляю, вы все — клоуны в цирке. А теперь подумай, кто на вас смотрит? Кто зритель в этом тупом представлении? И кто этим представлением руководит?
Парни нахмурились, а Пьер поиграл желваками:
— Не забывайся. Потому что я могу перестать «делать вид», и мои приятели отпинают тебя до полусмерти. А парни из гарнизона так и будут «делать вид», что ничего не происходит. Сейчас тебя оправдывает то, что от голода головушка бобо. Но больше чтобы я подобного не слышал.
Я улыбнулся:
— Куда мне подойти за грузом?
Пьер дернулся. Просто клоун, продолжающий играть свою роль. Гребаный спектакль. Он раб своей роли. Он не может отойти ни на шаг от сценария. Опутанный с ног до головы неписаными правилами, понятиями и прочей ерундой. Да, я — голодный нищий ребенок. И вся моя свобода — свобода сдохнуть в ближайшей подворотне. Но как же все это иронично. И как опротивело.
— Я не при делах, Като. Тебе все скажут другие. Проваливай, — кисло ответил он под моей улыбкой.
Вернувшись к парням, я отдал им припрятанный кусок хлеба. На их вопросительные моськи лишь ободряюще улыбнулся:
— Не кипишуйте, все нормально будет. Перебьемся пока этим. Плохое дело, сам знаю, но есть что-то нужно.
Дерьмовое оправдание, если откровенно. Преступность — липкая жижа, в которую очень легко вляпаться и очень сложно потом отмыться. Все, что я могу сделать — не вмешивать в это остальных. Сам себе кажусь героем второсортного боевика, в котором главный герой, благородный парень, вынужденный заниматься преступностью, ограждает своих близких от этой заразы. Только, боюсь, не смогу я в одно лицо вынести всю местную «мафию». Куда быстрее меня вынесут.
Я все еще голоден. Хлеб лишь слегка притупил это чувство, но не более.
К нам подошел подросток, обычный, каких полно на улицах. Ничего не говоря он сунул мне в руки тряпичный сверток и свернутую записку, тут же побежав дальше. Я кивнул парням:
— Идите домой.
— Но…
— Никаких «но». Это просто проверка. Когда будет что-то важное — я вас позову. Идите.
Подождав, пока они отойдут подальше, я открыл записку. Адрес и короткое описание человека. Точнее, всего одна примечательная деталь. Открывать сверток даже не подумаю, мне без разницы, что там лежит. Не тяжело и ладно.
Я вышел на улицу и побрел в сторону места, указанного в записке. Намного позднее я буду вспоминать эти дни. Вспоминать и думать, можно ли было что-то изменить. Была ли у меня вообще возможность не дать произойти тому, что произошло. Ответа я так и не найду.
Прошел я всего один квартал, когда дорогу мне преградил Теренс в компании каких-то парней. И, конечно же, они закрыли мне путь.
— Като, — мрачный Теренс вышел вперед.
Я вздохнул:
— А я-то думал, откуда крысиным дерьмом пахнуло.
Прохожие оборачивались на нас. Горожане отлично понимали, во что может превратиться любая разборка. Поэтому, заметив нас, они тут же искали взглядом ближайшего гарнизонного, надеясь, что тот не даст случиться чему-нибудь незаконному. Что поддержит хоть какой-то порядок на улицах. Теренс глянул на мага гарнизона. И тот отвернулся. Подкуп?
— Это что же такого произошло, чтобы крыса разорилась на подкуп сослуживцев? — проследив взгляд парня, спросил я.
— Като, — он явно нервничал. Заранее заучил то, что должен был сказать, и сейчас пытался произнести это по памяти. — Ты должен отдать сверток. Или живым не уйдешь.
— Именно потому, что я очень хочу жить, ничего я вам не отдам.
— Дело не только в тебе, — продолжал Теренс, будто не заметив моего ответа. — Твои друзья тоже поплатятся. Вы все либо будете работать на Дэвида, либо подохните.
Внутри меня натянулась пружина.
— Теренс. Я голоден и очень зол. Помнишь мою угрозу?
