Наконец аппарат был упакован, народ уже начал расходиться, и я ждал только Момо, возвращавшегося с помойки. Так-то если в целом посмотреть, я одобряю, что детишки аристократов сами убирают театр после спектакля, это часть воспитательного процесса. С одной лишь поправкой — столь почётную обязанность оставляют на рабочих сцены, так что воспитание получается не всеобъемлющим.
— Закончил? — спросил я вернувшегося толстячка. — Пошли уже. Хватит на сегод…
До нас донёсся чей-то короткий окрик.
— Мне показалось?
Момо отрицательно покачал головой:
— Не, я тоже слышал.
— Ну-ка пошли.
Театр хоть и был не слишком большим, но обилие маленьких комнаток и коридорчиков превращало его в сущий лабиринт. К счастью, топографическим кретинизмом я не страдал, да и голоса становились всё отчётливее, помогая ориентироваться. Голоса двоих, неизвестного парня и… Сони.
— Ну что, мой верный Женран, идём спасать принцессу!
Женран был аналогом Санчо Панса. В этом мире существовала своя сказка про чудаковатого рыцаря Гарсия Гаритоса и его хитроватого помощника и оруженосца. Впрочем, Момо мою шутку не оценил, натянув на лицо максимально серьёзное, и оттого невероятно потешное выражение.
— Соня, милая, не испытывай моего терпения, пожалуйста, — наконец разобрал я слова парня.
— Я сказала: нет.
А вот голосок Сони, несмотря на показную твёрдость, содержал панические нотки. Девушку и права пора спасать.
— Твои уста говорят нет, но тело говорит да, — сальным голосом ответил парень.
— Сейчас моё тело врежет тебе между ног, — пригрозила красавица.
Я даже подумал чуть притормозить, чтобы позволить девушке воплотить угрозу. Однако решил, что бить морды — удел мужчин. А столь прекрасным нежным цветкам, как наша Соня, не стоит снисходить до презренного мордобоя. Чёрт, на меня действует атмосфера театра, даже думать начал как-то вычурно.
Обогнув очередной угол, мы увидели парочку. Парень лет двадцати в шикарном, без дураков, костюме прижимал нашу снежную королеву к стене с вполне недвусмысленными намерениями.
— Эй, красавчик. Посторонним вход за кулисы запрещён.
Соня, обернувшись на нас, удивилась. И тем не менее блик надежды озарил её светлый лик. Тьфу! Наберёшься в плохих компаниях нехороших выражений.
— Исчезните, — коротко послал нас парень полуобернувшись.
Этого было достаточно, чтобы я увидел символику рода. Два длинных меча, лежащих вертикально рукоятями вверх на фоне драконьей головы. Боярский, Род Основателей. И судя по тому, что герб выполнен из золота, парень из правящей семьи. Не просто мажор, а мажор в кубе.
— И всё? — я удивился. — Это всё, на что хватило твоего словарного запаса? Знаешь, когда хотят отправить кого-то в пешее эротическое путешествие, выражаются куда более развёрнуто и конкретно.
Парень вновь обернулся на меня, глядя, как на говорящую табуретку.
— Ты идиот?
Хмыкнул:
— Лаконично. Но повторяю — посторонним вход за кулисы запрещён.
Он, наконец, отодвинулся от Сони, разворачиваясь к нам всем телом и расправляя плечи. Красив, статен, дерзок. Глаза голубые, волосы светлые, подбородок волевой, настоящий ариец, дядя Геббельс бы одобрил. Ну и, конечно, мажор хотел продемонстрировать нам родовой герб.
— Ты понимаешь с кем разговариваешь?
Это начинает немного утомлять.
— С нарушителем, пришедшим туда, куда его не приглашали.
На его лице явственно отразилось сомнение в моей адекватности.
— Ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю?
Улыбаюсь. Зло, с оттенком безумия.
— Побьёшь. Попробуешь, во всяком случае. И, даже если у тебя получится, очень скоро ты будешь рассказывать, каким ветром тебя сюда занесло и с какой башни тебе пришлось свалиться, чтобы так сильно удариться головкой, чтобы додумался встрять в драку с двумя малолетками.
Он поморщился. Каким бы он ни был мажорчиком, но в этом мире даже у вседозволенности есть определённые пределы.
— Назови мне своё имя, — приказным тоном произнёс парень.
Я сложил руки на груди и нагло улыбнулся.
— Боишься? — с превосходством спросил Боярский.
Уверенно делаю несколько шагов вперёд, чем сокращаю расстояние между нами вдвое.
— Ещё вопросы?
Он поджал губы, пристально всматриваясь в моё лицо.
— Я тебя запомнил. Тебя ждут большие неприятности, — с нескрываемой угрозой произнёс он.
— Нда? — удивлённо приподнимаю бровь. — Ну я тоже подожду, пусть приходят. А сейчас: покинуть помещение.
Парень, максимально пристыжённый и посрамлённый, с позором бежал с поля словесной баталии. Пристыжённый и посрамлённый.
— Каналья, тысяча чертей! — не удержался я, и плевать, что никто не поймёт.
Мы подошли к девушке, приходящей в себя. Момо ожидаемо мялся за моей спиной, я же спросил:
— Как состояние?
Но вместо ответа получил:
— Зря ты его разозлил. Он из рода Боярских.
— Я знаю, — кивнул.
— Он устроит тебе много проблем, — настояла Соня.
Я чуть задумался, пытаясь поставить этого умника в список своих проблем. Мажорчик, по уровню исходящей от него угрозы, оказался в самом низу, сразу после доктора. Свою семью он не задействует, всё же Род Основателей — это не баран чихнул. Наш маленький конфликт ниже их достоинства. Разве что своих друзей привлечёт… Ну и флаг ему в руки.
