Крыло беркута. Книга 2 - [121]

— Итак, мы склоняем голову перед Русией в великой надежде на ее защиту и дружбу…

Столь быстрый поворот в разговоре на общеплеменном совете явился для Канзафара некоторой неожиданностью, но вполне устраивал его.

— Значит, решили? — уточнил он.

— Доброго пути, турэ! — отозвался майдан.

— Что ж, ямагат, в путь так в путь! Благодарю за доверие! Теперь можно и разойтись. Нынешний наш йыйын прошел хорошо, остается пожелать, чтоб и предстоящие порадовали. Спасибо нашим гостям, уважили нас. Дай аллах вот так же встретиться на нашем празднике будущим лётом!

— Да будет так!

Йыйын закончился. Но ни хозяева, ни гости не спешили разойтись-разъехаться. Обсуждали случившееся.

— Небывалое путешествие предстоит тебе, — сказал Байбыш Канзафару, — и неизвестно, чем оно завершится.

— Удачи мне пожелай, удачи!

— Что ж, пусть будет удачен твой путь!

Татигас будто бы шутки ради кольнул Байбыша:

— Коль желаешь Канзафару добра, почему бы и тебе не отправиться с ним? Ведь ты — самый дорогой его гость.

Акхакалы загомонили, приняв его слова всерьез:

— И то правда!

— Да, желательно, весьма желательно!

— Поезжайте вдвоем!

— А можно и втроем!..

Байбыш-турэ отрезал:

— Нет, я не поеду! Канлы ни перед кем не склоняло голову и не склонит!

Прозвучало это укором минцам. Наступило неловкое молчание.

25

Татигас-бий вернулся с праздника минцев в тягостном настроении. Ощущение было такое, будто потерял там что-то, лишился чего-то очень важного. Он долго не мог понять причину своей подавленности. Но, поразмышляв, в конце концов установил ее: неопределенность будущего. Вот именно: минцы обрели надежду на благоприятный поворот в своей судьбе и тем самым открыли его, Татигас-бия, глаза на будущее юрматынцев. Ничего хорошего оно не сулило, надеяться, оказалось, не на что.

Надежда… Она возбуждает дремлющие в человеке силы, связывает его с окружающими, объединяет с ними, направляя к общей цели. Без надежды, говорят, один только шайтан живет, и верно говорят, ибо люди без надежды жить не могут. Человек, потерявший надежду, подобен птице с подбитым крылом. Это же можно сказать и о племени. Племя без надежды — бескрылый беркут…

Беспокойство, овладев мыслями Татигаса, лишило его сна. Дорога утомила его, он чуть раньше обычного лег в постель, закрыл глаза, и со стороны могло показаться, что он спит. Но глава племени Юрматы не спал.

«Времена изменились, — думал он. — Привычный порядок рушится. Все турэ встревожены…»

Бий мысленно перебирал события последнего времени. Пало Казанское ханство. Исмагил-мурза, перешагнув через труп старшего брата, сел на ногайский трон. Поговаривали — он держит сторону царя Ивана. Но неизвестно, куда повернет теперь… Разгромлена Имянкала. На волоске висит Актюба. Когда власть ослаблена, жди междоусобиц. Ногайские мурзы постараются втянуть в них башкир. Беда башкирских племен — в разрозненности. Каждое из них само по себе и потому может стать жертвой любого хищника.

Может быть, минцы избрали самый верный путь. Пожалуй, ничего лучше и не придумать. Иного пути спасения от власти орды нет. Правы были акхакалы, предложившие всем приехавшим на праздник предводителям племен: присоединяйтесь! Стоило об этом подумать, посовещаться, но гордец Байбыш поставил всех в неловкое положение. После его слов затевать разговор было уже неудобно. Получилось бы, что остальные лишены гордости. И он, Татигас-бий, промолчал. Его молчание истолковали как отказ и более уже не настаивали.

А почему бы и не поехать вместе с Канзафаром? Может, утром же отправить к нему гонца, известить о согласии? Нет, это неверно поймут. Прежде всего, задерет нос сам Канзафар. Как же, предводитель племени Юрматы кланяется ему, просит взять с собой!..

Заснул Татигас-бий лишь перед рассветом. Разбудил его голос пастуха.

— Хайт, скотинки! — кричал он, собирая в стадо дойных коров, пригоняемых на ночь в становище.

Недовольно мычали телята, подпущенные к матерям перед дойкой лишь на короткое время и не успевшие насосаться, ответно мычали и коровы, недовольные тем, что их отрывают от детенышей. Но для Татигаса это прозвучало радостной мелодией только что родившегося дня. Как знакома и как мила она его сердцу!

Чу, а это что за звуки?.. Со стороны молчавшей в последнее время кузницы доносился веселый звон железа. Ах, да! Биктимир…

Татигас-бий встретил его у минцев и пригласил погостить в племени. Теперь можно было не остерегаться: Ахметгарей-хан сбежал, Апкадир-хазрет после пожара у горы Каргаул, слизнувшего и мечеть, тоже исчез. Биктимир принял приглашение, приехал вместе с Минзилей и вот, выходит, ни свет ни заря поспешил в кузницу. Соскучился…

Вчерашнего тягостного настроения как не бывало. Татигас-бий торопливо оделся, кликнул охранника.

— Приготовьте коня!

— Которого, турэ?

— Карего иноходца… Нет, рыжего, он выносливей.

— Далекий ли предстоит путь, турэ? Еды сколько положить?

— Неблизкий, неблизкий! За Урал мне надо съездить.

Видя, что охранник не трогается с места, бий прикрикнул:

— Ты что стоишь? Не понял?

— Понял, турэ, но ты не сказал, кого возьмешь с собой.

— Всех троих, с кем был у минцев. Оружие приготовьте. В пути придется несколько раз переночевать… Ну, живенько!