Крылатые семена - [127]

— Я тоже слышал эту историю, — сказал Динни. — У парня не осталось ни одного патрона. Он прислонился спиной к дереву и оборонялся от японца штыком и прикладом. Товарищи под утро отправились на поиски и спасли его.

— Да, — со вздохом облегчения промолвила Салли. — И он тоже был сапер, как Билл.

Глава XXXV

— Говорят, Пэдди Кеван собирается отдать богу душу, — сообщил Динни. — Он обосновался сейчас на Призе, снял себе там номер в гостинице. В больших отелях для него, видите ли, слишком беспокойно. Держит при себе сиделку и секретаря и желает опочить с миром. А в больницу ложиться отказался и плюет на предписания докторов.

— Уж не думаете ли вы, что я буду по нем убиваться? — спросила Салли.

— Нет, не думаю. — Динни помолчал. — Чудно все-таки: Билл Фезерс рассказывает, что Пэдди теперь только и говорит, что о старых временах, и ничего ему больше не нужно — лишь бы потолковать с кем-нибудь из прежних товарищей.

— Товарищей? — фыркнула Салли. — Какие у него товарищи? С кем бы ему ни приходилось работать, он каждому, бывало, насолит. Кто же этого не знает.

— Ну вот, а теперь, говорит Билл Фезерс, Пэдди просит посылать к нему всех старожилов, которые захаживают в бар, — ему-де хочется с ними потолковать. Велел поставить себе кровать у окна — лежит и смотрит на бывшие старательские участки. Здесь прошло самое счастливое время его жизни, говорит Пэдди, то время, когда он, еще мальчишкой, перебивался с хлеба на воду и был в наилучших отношениях с любым старателем на приисках.

— Бог свидетель, у него достаточно черных дел на совести — если, конечно, она у него есть, — заявила Салли. — Немудрено, что теперь, когда пришла пора отправляться на тот свет, его разбирает страх. Вот что с ним происходит, как я понимаю.

— Должно быть, так. — Динни в замешательстве поковырял пепел в трубке; по-видимому, у него было еще что-то на уме, но он не знал, как приступить к делу. — Мы с Тэсси зашли вчера в гостиницу на Призе выпить по кружке пива, — снова начал он, — а Билл Фезерс и говорит:

«Сэр Патрик хочет повидать тебя, Динни!»

«Да провались он к черту… можешь так ему и передать. У меня нет никакой охоты видеть его», — говорю я.

«У него к тебе дело есть. Он должен тебе что-то сказать», — говорит Билл.

«А мне его неинтересно слушать», — говорю я.

«Да, может, это что-нибудь важное для тебя», — говорит Билл.

«Поди послушай, что скажет этот старый прохвост, — говорит Тэсси. — Тебя от этого не убудет».

Ну, поднялись мы наверх. Вы бы видели, что творилось с Пэдди Кеваном — можно было подумать, что мы его родные братья, долго пропадавшие без вести. А я, сказать по правде, насилу его узнал. Лежит в постели, худой, как скелет. Только одни глаза остались те же — и все такие же хитрые, так и рыщут по сторонам. За ним ходит молоденькая сиделка, и она нас предупредила: «Постарайтесь не волновать сэра Патрика. У него больное сердце, всякое волнение для него опасно». Но ведь Пэдди мог вообразить, что раз я пришел к нему, значит, позабыл старое. А это уж было бы чересчур. Вот я и сказал ему напрямик:

«Билл Фезерс говорит, что я вам зачем-то нужен?»

«Да, да! — заквакал Пэдди. — Садитесь, садитесь, ребята. Черт возьми, да вы великолепно выглядите! Ведь по годам-то мне до вас еще далеко, а вот поди ж ты — оба вы свеженькие, как огурчики, а я, несчастный калека, прикован к этой проклятой постели. Ну, что мы выпьем? Сестра, позвоните бармену».

«Это ни к чему, — говорит Тэсси. — Мы уже выпили в баре. Выкладывайте, что вам нужно, а то нам пора».

Ну, сэр Патрик малость оторопел от того, что мы не поддались на его заигрывания. Сразу как-то слинял весь, обмяк, и лицо стало совсем серое.

«Ладно, — сказал он. — Я тебя вот зачем позвал, Динни: мне надо повидать миссис Салли. Я бы сам сходил к ней, если бы мог, да не осилю. А мне нужно кое-что сказать ей перед смертью».

— Чего ради я к нему пойду? — сердито заметила Салли. — Он, верно, думает, что своим предсмертным покаянием может искупить все зло, которое причинил мне и моей семье? Ну, так он ошибается.

— Это уж ваше дело, — с облегчением пробормотал Динни, радуясь, что она не стала его бранить за визит к Пэдди Кевану. — Только если вы надумаете пойти… — Динни затянулся и добавил, выпустив клубы дыма: — Не откладывайте этого в долгий ящик. Сиделка… очень странное создание между прочим… Кого-то она мне напоминает, а кого — не пойму. Большущие глаза, а руки такие красивые, совсем бронзовые, и ходит неслышно, как кошка… Так вот, эта сиделка сказала, что Пэдди долго не протянет. У него рак кишок, и хирург отказался оперировать — сердце, говорит, не выдержит.

— Да зачем я пойду? — повторила Салли, но Динни заметил, что она скорее обращается к самой себе, чем к нему. — Что может мне сказать Пэдди Кеван и какое это имеет для меня значение?

— Кто его знает… — Динни чувствовал, что любопытство ее задето.

Салли ничего не простила Пэдди Кевану и все так же горячо ненавидела его за то зло, которое он причинил ее семье, но ей хотелось все же узнать, что он ей скажет в свое оправдание. Она догадывалась, что он за этим ее зовет. Зачем бы еще могла она ему понадобиться?