Крузо - [138]

Одну за другой я вынул вещи из ящика, отряхнул их, кое-как. Они послужили мне верой-правдой, да, в ту пору они в самом деле мне пригодились.

– В самом деле пригодились, – прошептал я и вдруг ощутил безграничную благодарность, которая приятно пронизала все тело. Возможно, это уже не имело касательства к Шпайхе. На летучее мгновение я увидел всю свою жизнь, долгую историю, связанную с этими вещами, да-да, в тот миг они были самым что ни на есть точным выражением всего, что произошло до этого дня, этого часа, этого места: пара заплесневелых ботинок, комок шерсти и очки с одной линзой.

– Прости, прости, пожалуйста. – Так я заговорил. Сначала попросил прощения у Крузо – за то, что не выстоял. Объяснил ему. Старался не упустить ничего. Старался обобщить: страх и безумное отвращение (отвращение к мертвецам), с одной стороны, и безумное сострадание (сострадание мертвецам) – с другой. Неожиданно я смог заговорить. А поскольку был пьян, сказал и несколько фраз, которые не планировал, более того, никогда еще не произносил, вещи, касавшиеся только нас, Лёша и меня, нас обоих. Слезы тоже не планировались. В конце концов я попросил у Крузо разрешения насчет ситуации со Шпайхе. Объяснил, что задумал (это просто лежало на поверхности, Шпайхе, «приютский», сирота, мне вдруг стало ясно, что у него нет и не будет никого ближе меня, его преемника в судомойне «Отшельника») и почему это не повредит памяти Валентины Крузович или памяти Сони (так я сформулировал), наоборот. Теперь я смогу бывать здесь регулярно и заботиться, как обещал, здесь подходящее место, отдел найденных. Потом я попросил прощения у самого Шпайхе, сперва за свитер и ботинки. Потом извинился за всех других – за дурные пересуды, за насмешки (приютский, паяц, неудачник), за все убогие шуточки над человеком, который, по выражению Крузо, «вообще ни к чему не годился».

В осенние недели еще раз дал о себе знать Вульф Д. Ветьен из копенгагенского церковного совета. «Мне по-прежнему очень жаль, что я не мог ничем больше помочь Вашим разысканиям…» – так начинался его мейл, и должен признаться, меня тронула эта фраза. В датской газете «Политикен» он прочел о проекте берлинского Музея стены. Проект касался беглецов из ГДР в Данию. Музей поручил Есперу Клемменсену, автору только что вышедшей книги «Flugtrute Østersøen»[33], разыскивать вещи, имена и прочие факты. Контакт с Музеем стены, писал Ветьен, возможно, позволит мне продвинуться дальше. Я еще раз созвонился с Еспером, и он объяснил мне, что берлинцы хотели для начала попытаться подать соответствующие ходатайства насчет финансирования проекта. Я еще крепче прижал трубку к уху и заявил, что совершенно уверен, деньги на это найдутся, сколько угодно денег, «на что же еще, Еспер?».

Этой весной русское кладбище обновили. Могилы сияют как новенькие. Кладбищенские ворота тоже заново покрасили (обе советские звезды теперь серые) и построили более надежную ограду от кабанов, которые хозяйничают в этих местах.

Большей частью я просто сижу возле могилы, а в голову мало что приходит. Никаких гимнов, никаких псалмов. Лес замирает или шелестит давние фразы:

«Мертвецы ждут нас, Эд, что ты на это скажешь?»,

или

«Подумай о зеленом огне»,

или

«Останься пока здесь и жди, не сходя с места».

– Обещаю, – бормочу я, а потом мы со Шпайхе начинаем разговор об «Отшельнике», о работе в судомойне, о черпаках, о «Виоле», о коке Мике и о чем-нибудь еще, что было только там, на острове, и только в ту пору. И о том, почему он все-таки не мог не попытаться, почему для него не нашлось другого пути.

Если не спешу, на обратном пути я останавливаюсь у «Закусочной Риты», дощатой хибары на магистральном шоссе В-2, на полдороге домой. Там есть лесопильня и заброшенная железнодорожная станция под названием Нессельгрунд. А еще есть поворотная петля для грузовиков – фактически просто большая свободная площадка, сплошь песок, как на пляже, в трех километрах от Потсдама.

Благодарность

Хочу поблагодарить моих тогдашних коллег по «Отшельнику» – Йорга Шике, Анке Шмидт, Рамону Цинду и Виктора Цинду – за то, что они ответили на несчетные вопросы. За беседы и идеи благодарю Фридриха Кристиана Делиуса, Ральфа Айхберга, Герда Пюшеля и Дирка Улига. Приношу благодарность Фридриху Детлефсу из архива Немецкого радио за быстрое – без бюрократических проволочек – предоставление исторических звукозаписей. Проводя разыскания для эпилога, я получил ценную поддержку от Ребекки Элльзесер, Генриетты Зайбольд и Антье Вишман. Особая благодарность – Есперу Клемменсену, без чьей помощи я бы никогда не нашел «отдел исчезнувших».

Сборники документов «Через Балтику к свободе» и «За горизонтом – свобода» Кристины Фогт-Мюллер и Бодо Мюллера, а также «Маршрут бегства – Балтийское море» Еспера Клемменсена снабдили меня нужной информацией. Размышления Ласло Фёльдени по поводу «Перспектив свободы» в Европе после 1989 года занимают меня по сей день.

Стихотворение «Мелопея» фламандского поэта Паула ван Остайена цитируется в немецком переводе Клауса Райхерта. Разрозненные цитаты из «Робинзона Крузо» Даниеля Дефо взяты из перевода Анны Тутен в издании «Филипп Реклам мл.», Лейпциг, 1950 г. Антонен Арто цитируется в переводе Элены Капралик. Стихи Георга Тракля взяты из составленного Францем Фюманом сборника «Vor Feuerschlünden. Erfahrung mit Georg Trakls Gedicht», издательство «Хинсторфф ферлаг», 1984. В Эдгаровых фондах встречаются цитаты из Юргена Беккера, Фридриха Ницше, Готфрида Бенна и Петера Хухеля. Местами цитируются Федор Достоевский, Маргерит Дюра, Дон Делилло, Томас Мор, Ветхий Завет, а также последние известия и сводки погоды Немецкого радио.