Кружки любви - [64]

Я смеюсь так сильно, что слезы выступают на глазах, и Эмили смеется со мной. Мы смеемся, пока не чувствуем, как болят щеки. Это чувствуется так хорошо, хотя и непривычно. Не думаю, что я когда-либо смеялся так сильно в своей жизни.

Я заворачиваю ее в крепкие объятья, и Эмили прижимается к моей груди, пока мы оба пытаемся успокоиться.

— Сладкая, Коди будет в порядке, — уверяю ее.

— Ты поговоришь с ним о сексе? — бормочет она в мою грудь.

— Бл*дь, нет, — я ухмыляюсь.

Она начинает хмуриться на меня, и я целую ее в нос. Она чертовски милая, когда злится.

— Думаю, я могла бы это сделать сама… — ворчит она.

— Ему не нужны разговоры о сексе. Ему шестнадцать. Он знает.

Она закатывает золотисто-зеленые глаза и бубнит что-то, что я не совсем улавливаю.

— Что?

— Я положу презервативы в его комнате, — повторяет она громче.

Я фыркаю, но не возражаю.

— Должна ли я положить несколько в твоей комнате тоже? — спрашивает она тихо.

Теперь мы переходим к этой теме.

Я поднимаю ее подбородок и наклоняюсь, чтобы мягко поцеловать ее в губы.

— Тебе решать, сладкая.

— Почему? Мы оба в этом. Мы должны решать вместе.

— Хорошо.

Я жду ее решения, и тогда я соглашусь с тем, что она скажет.

— У тебя было много женщин, помимо Сары? — спрашивает она, опуская взгляд.

— Нет, — рычу я мгновенно. — Ты первая женщина, к которой я прикоснулся, с тех пор как освободился. Девять гребаных лет, Эмили.

— Ох.

— Вот тебе и «ох», — я фыркаю, сжимая ее чуть крепче.

— Не так уж и долго для меня.

— Бл*дь, мы можем не говорить о других мужиках? Мне не нужно это дерьмо в голове.

Она смеется долго и тяжело.

Я не понимаю.

— Один парень и не думаю, что ты можешь назвать Билли Резерфорда мужчиной.

— Да? — теперь я в замешательстве.

— Мне было тринадцать, когда моей маме диагностировали рак молочной железы в первый раз. Шестнадцать, когда он вернулся. Двадцать, когда он снова поднял свою уродливую голову. У меня не было много времени, чтобы делать нормальные вещи. Я хотела быть с мамой. Мальчики не имели значения. Билли был моим парнем в старшей школе. Мама была здорова, мы подумали, что она победила рак навсегда. Мы расстались, когда он уехал в колледж за пределы штата. Я начала учиться в кулинарной школе в Канзас-Сити, чтобы быть поближе к дому. Я была сосредоточена на учебе, а не на возрасте и времени. Когда мама получила последние положительные тесты, я уже все знала. Знала, что рак распространился, и она не победит его. Она не выздоровела.

Эмили стирает одинокую слезу со щеки, и я целую след, что она оставила.

— Прости, сладкая, — шепчу я ей в щеку.

— Спасибо.

Мой мозг делает несколько быстрых вычислений, и я понимаю, что она занималась сексом в выпускном классе, что значит, что у нее не было секса на протяжении десятилетия.

— Он пришел на похороны, — она отвечает на мой невысказанный вопрос.

Я киваю, понимая, полностью заканчивая разговоры о каких-либо мужчинах, которые прикасались к ней. Я собственнически целую ее губы. Я прикасаюсь к каждой поверхности ее рта, сплетаясь языками. Я глотаю ее стоны и рычу с желанием, пока она прижимается ко мне всем телом. Тогда я прокладываю свой путь вниз по ее челюсти и вверх к ее ушку, прежде чем прикусить мочку зубами.

— Я пользуюсь противозачаточными таблетками, — говорит она своим хриплым сексуальным голосом.

— Слава Господу, бл*дь, — я издаю стон, прижав свой член к ее животу.

— Я должна закончить печенье, — шепчет она, а я кладу ладонь на ее грудь и потираю твердый сосок.

Долбаное печенье.

Я рычу и отпускаю ее, погладив упругий зад, давая ей понять, что она должна двигаться.

— Я буду ждать возвращения в кровать, Гаррет, — мурлычет Эмили, когда уходит.

Я смотрю на нее взглядом, который говорит, что ей лучше поторапливаться, прежде чем я привяжу ее к кровати и никогда не отпущу.

Она хихикает и убегает прочь от меня.

Я принадлежу ей.

Глава 15

Эмили

Я вытаскиваю свой импровизированный противень с печеньем из тридцатилетней духовки Гаррета и оставляю их остывать на одну из полок, которую я расчистила, прежде чем начать печь. Я довольно хороша в импровизации.

Я могу чувствовать взгляд Гаррета на себе, куда бы я ни переместилась. Джордан, Хантер и Коди разговаривают о какой-то видеоигре. Гаррет не произнес ни слова. Однако он улыбнулся мне уголком своего великолепного рта, когда я съела кусок пиццы и запила стаканом воды.

Я не связывалась с ним со вчерашнего вечера, но Гаррет так похож на моего отца. Даже слишком. Он был моим героем, пока я была маленькой девочкой. Я нечасто видела его в течение первых десяти лет моей жизни. Но когда видела, он был супергероем для меня. Но самым лучшим было наблюдать за ним и моей мамой. Он всегда прикасался к ней, всегда держался рядом. Она светилась рядом с ним. Даже когда она была больна.

Я предполагаю, что это и является причиной, почему я люблю наблюдать за столом свиданий у себя в кафе. Эта искра, свидетелем которой я становлюсь, напоминает мне о моих родителях. Сама я впервые чувствую этот трепет.

— Эм? — голос Джордана вырывает меня из моих мыслей.

— Да?

— Не дай им остыть. Мы будем, есть их горячими.

Я закатываю свои глаза, но наполняю бумажную тарелку и ставлю её на стол. Я пробую уйти, чтобы убраться, когда Гаррет хватает меня за талию, усаживая на свои колени.