Крутые повороты - [60]
Наташа и Попов лежали рядом.
Он гладил ее волосы.
— Костенька, — сказала она. — Родной мой…
Задумчиво он произнес:
— Знаешь, я и прежде, бывало, увлекался женщинами… Цветы, конфеты… Но прежде я никогда не выключал свой мозжечок…
Приподнявшись на локте, она слушала его.
— …Свою кибернетическую машину, — сказал он. — Потому что… понимаешь… я всегда боялся перед женщиной… разоружиться…
— Но это же ужасно, Костенька, — произнесла она после паузы.
— Что? — он понял по-своему. — Что вдруг потерял голову, всякий контроль над собой?.. Но потому, наверное, что люблю тебя…
Она внимательно его рассматривала.
— Да, люблю, — повторил он. — Люблю!.. Слышишь? — он страстно, горячо стал целовать ее руки, плечи.
Не отрываясь, смотрела она на Попова.
— Костенька, — очень тихо произнесла Наташа, — ты меня уговариваешь… или, — она горько улыбнулась, — или… самого себя?
По длинной аллее парка бежали двое. Бежали небыстро, тренировочной трусцой — теперь это называется: убегать от инфаркта. Бегуны приблизились к нам, и мы узнали Павла Романовича Григорьева и Степана Гавриловича Никитинского. На обоих были трикотажные спортивные костюмы.
— Дышите носом, — на ходу посоветовал Григорьев.
— Не разговаривайте, — попросил Никитинский. — Пыхтите как паровоз.
— Сейчас… придет… второе дыхание, — с трудом вымолвил Григорьев. Он действительно задыхался.
В конце аллеи находилась скамейка. Никитинский добежал, сел на нее. Григорьев с великим облегчением опустился рядом.
Секунду-другую они сидели молча, тяжело дыша.
— Не по правилам, — проговорил Григорьев. — Нельзя сразу садиться… Надо сперва походить…
— Вот и походите. Вы молодой… А я посижу, — предложил Никитинский.
— Эгоист, — сказал Григорьев.
— Педант, — сказал Никитинский.
В это время в нескольких метрах от них, на улице, показались «Жигули» красного цвета. Машина остановилась у светофора.
Мужчины обернулись к ней.
— Наташа, — сказал Григорьев. — С кем это она? С Сережей?
Но рядом с Наташей сидел Попов. Он что-то увлеченно ей рассказывал. Улыбаясь, она кивала.
Зажегся зеленый свет. Машина проехала.
Григорьев и Никитинский молчали.
— Павел Романович, — сказал Никитинский, — если можно — один совет…
— Да?
— Не будьте, — он поискал слова, — слишком любящим отцом… Умоляю вас! Григорьев невесело усмехнулся.
— Самое интересное, — сказал он, удивляясь, кажется, сам себе, — я ее, знаете, вполне понимаю…
Наташа и Костя Попов ехали вдвоем в машине.
— Чего замолчал? — спросила Наташа.
— Я? Нет, — быстро сказал Попов. Но он и вправду умолк отчего-то. Некоторое время они сидели, не произнося ни слова.
Наташа искоса поглядывала на него.
Машина обогнала грузовик. Свернула влево. Въехала в негустой лесок.
Первым вышел из машины Попов. Осмотрелся. И с удовольствием растянулся на сухой пожухлой траве.
Наташа опустилась рядом.
— Скажи, — неожиданно спросил Попов, — тебе его жаль?
— Кого?
— Пархоменко — того студента?..
Чуть помолчав, она поинтересовалась:
— А тебе — нет?
Попов не ответил..
— А ведь из-за него, — задумчиво проговорил он, — могли быть у тебя… большие неприятности.
— У меня? Каким образом?
— Работаешь на кафедре своего отца… Законом это не разрешается… Пока все тихо — ничего. Но если ЧП — такой мог разгореться сыр-бор…
Она пожала плечами.
— Я работаю по специальности… И никаких поблажек от отца мне не надо…
Они замолчали.
Птица пролетела над головой.
Где-то вдалеке прогрохотал поезд.
— Сво-ободные люди! — то ли одобрительно, то ли, наоборот, осуждающе, во всяком случае, вкладывая в эти слова какой-то свой особый смысл, произнес Костя Попов.
Наташа завтракала дома, на кухне.
Вера Захаровна наливала ей чай.
— Мама, — спросила Наташа, — как жарить оладьи из тертой картошки? Вера Захаровна изумленно посмотрела на нее.
— Не знаешь? — спросила Наташа.
Вера Захаровна поставила на стол чайник.
— С ума сойти! — сказала она.
— Ты что? — не поняла Наташа.
— Ничего. Не узнаю тебя.
— Почему? — Наташа рассмеялась.
— Дома, — сказала Вера Захаровна, — стол накрыть не допросишься… Чашку за собой не вымоешь…
Наташа весело смотрела на мать.
— Мамочка, — очень нежно проговорила Наташа, — ты, кажется, ревнуешь?
А они ездили вдвоем в красной машине «Жигули».
Ездили по городу. Но чаще выезжали на природу.
— Останови, — как-то попросил Попов Наташу.
— Что такое? — удивилась она.
— Останови!
Она свернула на обочину. Взяла на тормоз. Вопросительно обернулась к нему.
Попов обнял ее за плечи и поцеловал.
Она вся прижалась к нему.
Мимо проносились тяжело груженные МАЗы. Переполненные автобусы. Быстрые легковушки.
Наташа и Попов целовались.
— Теперь езжай, — разрешил он.
— Не хочу, — сказала она.
— Почему?
— Целуй еще, — приказала она.
Они смеялись.
…Машина выехала за город.
— Куда прикажете? — спросила Наташа.
— На кладбище.
— Интересно! — сказала она.
— Сегодня мамина годовщина, — объяснил он. — Ленка с мужем придут…
— А! — Наташа стала серьезной. — Тебя… подождать?
— Не надо, Наташенька, — сказал он. — Ты езжай…
Две фотографии на фарфоре: чинный мужчина и красивая улыбающаяся женщина, родители Кости Попова, какими они никогда не были при жизни, смотрели с могильной каменной плиты.
Ниже шла надпись: Попов Иван Тимофеевич, Попова Любовь Дмитриевна. И годы их жизни.
Александр Борин, известный журналист и обозреватель «Литературной газеты», рассказывает о своей юности, о людях, с которыми сводила его судьба. С кем-то из них отношения ограничивались простым знакомством, с другими устанавливалась долгая дружба. Среди них писатели Александр Бек, Константин Симонов, Илья Зверев, Леонид Лиходеев, Камил Икрамов, летчик-испытатель Марк Галлай, историк Натан Эйдельман, хирург Гавриил Илизаров, внук великого писателя Андрей Достоевский и многие другие.В газету А. Борин писал статьи по вопросам права, однако некоторые из них так и не увидели свет.
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.