Крутые повороты - [54]
…Они выходили из комнаты. Рядом с Поповым оказалась Наташа. Она улыбнулась ему:
— Человек, который ищет пятак, запросто находит… пятьсот тысяч!
— Прозеваешь пятак — не найдешь и пятьсот тысяч, — улыбнулся Попов. — А вы… в гости к Павлу Романовичу?
— Нет, — сказала она. — Я теперь работаю на вашей кафедре… С сегодняшнего дня…
Он с удивлением взглянул на нее. Что-то хотел было сказать. Но не сказал — промолчал.
Теперь они работали вместе.
Стол Наташи оказался рядом со столом Попова.
По утрам она доставала из сумки домашние пирожки, из термоса наливала кофе… Попов вон какой худющий, кожа да кости…
Однажды все они задержались.
Ольга Петровна просматривала курсовые работы.
Старик Никитинский что-то писал.
Володя Азаров и Семен Нефедов играли в шахматы.
Попов подошел к ним, спросил:
— Сеня, где методичка?
— Завтра, — сказал Нефедов.
— Слышу уже неделю, — сказал Попов.
— Человек к первенству готовится, — объяснил Азаров. — Не знаешь?
Игра продолжалась.
Попов стоял рядом, изучал положение на доске.
— Дело швах, — сказал Нефедов. — Твоя ладья на «эф»-три, и мой король в ловушке…
— Я не понимаю, — вдруг сказал Попов.
— Чего? — спросил Азаров.
— Ты играешь лучше… А на областное первенство едет Нефедов… Почему?
— Систематически занимается шахматами, — объяснил Азаров. — А я от случая к случаю…
— Нелогично, — возразил Попов.
— А почему верблюд вату не ест, знаешь? — подняв от доски голову, спросил Нефедов.
— Нет, — сказал Попов.
— Не хочет! — объяснил Нефедов и развел руками.
Все засмеялись.
Попов внимательно посмотрел на него.
— Нелогично, — повторил он.
— Кто? Верблюд?
— Вы с Азаровым… Тот, кто делает дело плохо, занимается им всерьез… А кто хорошо — от случая к случаю… Почему?
Нефедов прищурился.
— Послушай, Костенька… — сказал он, но не договорил.
Попов ждал.
Нефедов посмотрел на Наташу.
Она с интересом слушала их разговор.
— Ты сдала методичку? — вдруг спросил ее Нефедов.
— Нет, — виновато сказала Наташа. — Завтра.
— Почему же к ней не привязываешься? — спросил Нефедов Попова.
— Женщина, — громко объяснила Ольга Петровна. — А наш Константин Иванович — рыцарь.
— Женщина, — усмехнулся Нефедов. — Дочь Павла Романовича! А рыцарь наш… с сильными мира сего не связывается.
Наступила тишина. Тягостная, неприятная.
— Черт знает что! — сказал Азаров и, резко отодвинув стул, поднялся. Докатились!.. В лучшем стиле базарных торговок…
Старик Никитинский перестал писать. Он отложил перо и обратился к Нефедову:
— Семен Ильич… я прошу вас… будьте любезны… немедленно извинитесь перед Натальей Павловной.
— Наташа… — растерянно сказал Нефедов.
— Передо мной? — она холодно пожала плечами. — По-моему, ему надо перед Костей извиниться. — И Наташа вышла за дверь.
— Товарищи, — среди полного молчания восторженно пропела Ольга Петровна. — Что происходит, то-оварищи? Кто-нибудь мне объяснит?
В тесной, заставленной мебелью комнате повсюду стояли горшки и кадки с растениями. Круглые, продолговатые, квадратные кактусы, цветы с широкими, как лопух, листьями…
В кресле, укрыв ноги пледом, сидела девушка дивной красоты. Отложив раскрытую книгу, она рассказывала Наташе:
— …А это мы с Вовкой с Алтая привезли… Да? — она вопросительно посмотрела на Азарова. Тот кивнул. — Весной дает роскошные пурпурные цветы… А тот, длинненький, с Иссык-Куля… Два года не цвел… Листья удивительного оттенка…
Тут же был и Попов.
— А я в августе чуть было в Сочи не поехал, — вдруг сказал он. — Была горящая путевка…
— Ну и дурак, что не поехал, — сказала Катя. — Ни разу еще Черного моря не видел.
— Если начать считать, я много чего, не видел, — сказал Попов.
— Катя, — напомнил Азаров, — соловья баснями…
— Да, да, — заторопилась она. — Сейчас, ребята…
Она отложила книгу; сняла с колен плед, и мы увидели, что сидит она в инвалидном кресле на колесах.
Взявшись за рычаги, она ловко поехала к низкому буфету.
— Еще неизвестно, понравилось бы мне Черное море, — сказал Попов.
И Катя, не доезжая до буфета, обернулась и странным взглядом посмотрела на него.
…Наташа рассматривала висящую на стене фотографию. На ней был изображен школьный класс.
— Это ты? — Наташа обернулась к Азарову.
— Я. А это Костя. Шестой класс «А».
— Господи! — Наташа засмеялась. — Смешной какой! Как зайчишка. Ушки торчат.
— Зануда он был! — сказал Азаров. — Помню, однажды ночевал у нас. Никому не давал спать. Всю ночь зубрил Лермонтова. «А вы, надменные потомки»… Как же можно не выучить? Ведь задали.
— А почему он дома не ночевал? — спросила Наташа.
Ответил ей Попов:
— Отец пил безбожно. Как напьется — лезет с кулаками. Я — к Азаровым, а сестру Ленку мать эвакуировала к соседям.
— Я помню, — сказал Азаров, — ты читал на вечере Лермонтова, а приз почему-то дали Петьке Федотову.
— Не почему-то, а оттого, что мать у него была председателем родительского комитета, — веско сказал Попов.
— Какой Петька? — спросила Наташа, разглядывая фотографию.
— Да вот, толстяк, — Попов показал пальцем. — Ох, и ненавидел я его.
…Вчетвером они сидели за столом. Катя держала тарелку на коленях.
— Знаешь, — сказал Попов Азарову, — если заниматься, то не шахматами… Ты прав.
— А чем? — спросил Азаров.
— Стоклеточными шашками.
Александр Борин, известный журналист и обозреватель «Литературной газеты», рассказывает о своей юности, о людях, с которыми сводила его судьба. С кем-то из них отношения ограничивались простым знакомством, с другими устанавливалась долгая дружба. Среди них писатели Александр Бек, Константин Симонов, Илья Зверев, Леонид Лиходеев, Камил Икрамов, летчик-испытатель Марк Галлай, историк Натан Эйдельман, хирург Гавриил Илизаров, внук великого писателя Андрей Достоевский и многие другие.В газету А. Борин писал статьи по вопросам права, однако некоторые из них так и не увидели свет.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.